Двенадцать апостолов было…
И как же они начинали
Святое своё служенье?
При жизни земной Иисуса,
Как дети, за ним ходили.
Апостольство им и не снилось.
А если бы и приснилось,
То ввергло бы в ужас робких.
Они были учениками,
Послушными учениками.
Призвал – и пошли без слова,
Оставив большие семьи,
О выгоде не помышляя,
Не зная о будущих муках.
По Божьему определенью
Шли братья в любви и правде.
Куда и зачем – не очень
Простые умы занимало.
Учителя речи туманны.
Он Бог или нет – кто знает.
Когда ж начинал говорить он,
В сердцах их любовь расцветала.
Заботы о брошенных семьях,
Долги и что скажут люди –
Им больше и в ум не всходило.
И все они были, как дети,
Беспечны, добры, боязливы.
Как дети, они Иисусу
Доверили души и судьбы,
Ничуть не печалясь об этом.
Один из них был непохожим
На всех остальных. Взрослее
Казался. Не так прямодушен.
Иудой Искариотом
Его называли люди.
Царя он в Учителе видел,
Евреям несущего волю.
Но не оправдались надежды
На счастье и славу земную.
Наставник учил смиренью,
Любви и к врагу и к брату.
А дьявол шептал: «Не Бог он,
Не царь Иисус – просто плотник».
Непросто с мечтой распрощаться,
Смиренье принять как доблесть,
И родину без защиты
Оставить врагам на радость.
- Не Бог он, не Бог – просто плотник,-
Шептал в наважденье Иуда.
Но что делать с нежностью в сердце?
Что делать с любовью братской?
Все видел, что с другом творится,
Учитель все знал, но не мог он
Нарушить сам промысел Божий.
Он видел грядущую муку,
Свою и Иуды как брата.
- Что делаешь, делай скорее,-
Сказал он, подав кусок хлеба
Иуде Искариоту.
И после сего куска хлеба
Вошел сатана в Иуду.
В последнюю ночь перед казнью
Заснули в саду Гефсиманском,
Как дети, друзья Иисуса.
Учитель не спит и несчастный
Не спит предающий Иуда.
Как будто ведет его кто-то
К предательству неотвратимо.
На вечное поруганье
Идет ученик любимый.
Меняются ежеминутно
Все помыслы. Негодованье
Любви уступает место.
Вот резко назад повернул он,
И слезы, и пот утирая,
Направился в сад Гефсиманский.
Вдруг кто-то идет навстречу
Похожий на Иисуса.
Нет, это не он, а скорбный
Подходит к Иуде ангел
И смотрит ему прямо в душу.
Приходит прозренье: должен
Исполнить он промысел Божий.
Ведь если не он, то кто же?
Он знал, что другие смогут
И жизнь отдать, но не душу.
Всю ночь не до сна фарисеям:
Избавиться от Иисуса
До праздника пасхи им нужно,
А то будет праздник не в праздник.
Не могут своими руками
Расправиться с неповинным –
Им чистыми нужно остаться,
Вину возложив на другого.
И вот долгожданный Иуда
Вошел, на себя непохожий.
Казалось, ума он лишился.
И тридцать сребреников взял он!
Исполнил, исполнил, что должно!
Привел к Иисусу римлян!
- Что ты мне доверил – я сделал!
В Иудином поцелуе
Любовь и тоска такая,
Что даже Учитель вздрогнул.
А дьявол оставил Иуду
На собственное растерзанье.
Кто мог бросить камень в Иуду:
Не те ли, что разбежались,
Как овцы при виде волка,
При появленье римлян;
Не тот ли, слабейший духом,
Кто до петушиного крика
Отречься успел три раза?
Кто смел бросить камень в Иуду?
Что значит для иудея
Покончить с собой? Невозможно
Теперешним людям представить
Второй страшный грех Иуды.
Неслыханное дело! Покончить
Не только с жизнью –
С душою своей покончить!
Вообразить невозможно,
Какие испытывал муки
Несчастный презренный Иуда.
Какую тоску от утраты,
Утраты любви Иисуса
Он взял перед смертью с собою.
В мозгу его воспаленном
Все спуталось. А ведь мог бы
Придти и он на Голгофу
И слезно молить о прощенье
Распятого Сына Бога.
Но не поверил Иуда
В Спасителя душ наших грешных.
И это его сгубило!
Еще новый день не начался –
Качался в петле Иуда.
Не вынесла душенька муки.
Стенает душа и плачет
И улететь не может
От мертвого страшного тела.
Она о себе тоскует,
И муки ее страшнее,
Чем муки распятого тела.
Слетаются черные птицы,
И солнце чернеет от боли.
В день третий, совсем обессилев,
Садится на череп птичка
Хозяину, что когда-то
Мечтал возвеличить Израиль.
Чу… Кто-то идет… знакомый.
Душа встрепенулась в надежде.
Воскресший Учитель подходит
К несчастному телу друга.
- Не бойся, - душе говорит он.
- Со мною поднимешься в Царство
Пославшего нас на муки.
Шипит, распластавшись, дьявол.
Не смог он крикунью-кроху
Второй раз прельстить. Упускает
Такую добычу нечистый.
А что же в Иерусалиме?
- Воскрес Раввуни! Магдалина
Рыдает, кричит и смеется.
И молится Богу Мария –
Счастливая Мать Иисуса.
Но что-то мешает счастью,
Как будто бы долг неоплатный
Висит над душой ее светлой.
- Прощайте врагов ваших,- шепчет
Хранитель души Марии.
И вспомнила об Иуде
Счастливая мать Иисуса.
За стены Иерусалима,
Где женщинам вовсе не место,
Воскресшего Мать приходит.
И видит: ее Иешуа
Хоронит в расщелине друга.
Упала на землю Мария. Целует ее,
Простирает к воскресшему Сыну руки.
- Иуду прости, мой Сыне!
- Да он неповинен, жено,-
Сказал Иисус и заплакал.
Иуду простил Спаситель,
Но не простили люди.
Упрямо века плюются:
- Предатель Иуда, предатель.
- Прощайте врагов ваших, люди,-
Так говорил Спаситель.
И Бог погубить не желает
Отверженного душу.
И плакали все, кто слушал
Рассказ о годах далёких.
5.03.2012