Забытый в глуши монастырь. Приехали инквизиторы, в поисках отступников от единственной, непоколебимой и утверждённой веры.
Он монах-отшельник, пряча левую руку в рукав рясы, неторопливо идет от ворот к дальней келье. Вокруг него лежат сугробы, высокие валы из снега вдоль расчищенной дороги, напоминающие коридор. Монах прошел мимо рубленного из толстого бревна сарая, рядом с ним молебна.
«И чего они там сидят сутками напролет в одиночестве?!» - подумал отшельник.
Он не мог себе представить, как можно сидеть во тьме и молиться богу. Что же это за бог такой, которому, как в могильнике, нужно молитвы нести и, словно раб, бить поклоны земные.
Отшельник повернулся к солнцу, что за спиной выполняло закат.
«Вот он Бог! Свет изначальный, жизнь дающий. А я трус… моих братьев побила инквизиция, а прячусь за рясой чуждой мне веры. Какой же я подлец… Батюшка-Солнце освети мой путь, мои мысли, дай верный знак. Пасть ли мне за веру к тебе или сохраниться и нести свет твой в ночи? Ну, вот я уж уподобился этим монахам, на все роптать и каяться в грехах, снося все к своему греховному рождению. Нет уж! Солнышко, слава тебе, Божич! Прощай…»
И тут он испугался своей последней мысли, заметался, ища оправдания, не понимая, откуда взялась эта мысль. Загорелась его левая ладонь огнем. Повернулся он к солнцу лицом, скинул с себя рясу на снег. Приложил левую руку к груди, а потом воздёрнул ее к солнцу. И на ладони его блеснула черным пятном татуировка – солнцеворот.
- Ура! Слава тебе Боже наш! Заходишь ты и я с тобой, Ярило!
Инквизиция стояла на холме, все это видела и слышала.
- Крамольник! Держите его!
Обнажая палаши, бросились они к отшельнику. А тот стоял, взирая широко открытыми очами на красный диск звезды. Он не видел бегущих, он видел огненную птицу летящую прямо на него.
Когда до крамольника оставалось несколько метров, перед инквизиторами взметнулась стена земли и падая, поглотила инквизицию. А отшельник исчез, словно та огненная птица подхватила его и унесла прочь…