"Ах, мой милый Августин,
Всё прошло, всё..."
Австрийская народная песня
В глубине книжных полок стоит музыкальная открытка без обратного адреса, с которой из-под слов "I am missing..." ("Я скучаю...") смотрит большеглазый пушистый котенок, укутанный в бирюзовый платок.
...Июльский день в Петербурге лучше проводить за городом, а не на работе: жарко, душно, влажно. Поэтому часто случаются обмороки, падения и травмы. А с травмами в центральной части города обязательно попадают в наш травмпункт с видом из процедурной на пляж Петропавловки, и работы в эти дни - хоть отбавляй. Так что на дежурство я пришел в шортах и сандалиях, чтобы не совсем упариться - ведь не внешним видом (белый халат - верх и свободный как ветер Финского залива низ) определяется качество моей работы, а руками хирурга с многолетним стажем. Да и больным не до меня - сидеть в коридоре даже с ушибом болезненно, но вне очереди могут зайти только представители закона.
До намеченного обеденного перерыва с приготовленной женой стопкой бутербродов оставались считанные минуты, когда в кабинет зашли трое: наш участковый уполномоченный, приходящий через день с очередным избитым страдальцем, статная женщина с абсолютно прямой спиной и белым лицом и высокая девушка с растрепанными каштановыми волосами в накинутом на плечи плаще, явно не по сезону.
- Вы хирург? - спросила женщина хорошо поставленным голосом и показала на девушку: - Срочно нужна помощь моей дочери Ирине.
Девушка откинула плащ, под которым оказалась ночная рубашка, у левой ключицы краснело свежее пятно ожога. Я попросил женщину и участкового подождать в коридоре и приступил к осмотру. Ожог был странной формы - стекал от шеи к левой груди, как будто пытался попасть в сердце. Девушка прикрывала ожог рукой. Я попросил:
- Уберите руку, мне нужно Вас осмотреть.
Она меня словно не слышала. Я взял ее запястье и отвел руку в сторону. К счастью, ожог был поверхностным; после обработки и наложения повязки в качестве рекомендации было предложено повторное посещение, что я и озвучил её матери. Она внимательно и строго оглядела меня сверху вниз:
-Я вижу, Вы хороший специалист. Поэтому я прошу Вас эту процедуру провести у нас на дому... за отдельное вознаграждение. Я сегодня вынуждена улететь по работе, отменить командировку не могу, и не хотела бы, чтобы моя дочь в эти дни одна ходила по городу.
Когда у тебя в руках неожиданно оказывается месячное жалованье - отказать невозможно!
Пока я оформлял справку, участковый, оставшись со мной вдвоем, поведал историю: первая пылкая влюбленность одноклассников, после школы его призвали в армию, отслужил, устроился охранником на автостоянке - работа сутками, спортзал и телевизор. А она закончила филфак, работает переводчиком, сплошные конференции, делегации, комплименты, улыбки.
- Линии жизни расходятся, так она ему и сказала. А он что удумал, гад! Забрался ночью, пока мать на даче, через открытое окно - профессорская-то квартира на Английской набережной на первом этаже; надел маску, связал девчонку и, чтобы она его голос не узнала, стал записки писать - якобы он грабитель, и деньги требовать. Подогрел на плите подсолнечное масло и, представь, доктор, плеснул в любимую. Хотел ее обезобразить, чтобы ей, калеке никому не нужной, потом предложить руку и сердце. Но рука у подлеца всё же дрогнула, в лицо не попал, да и сам убежал без денег. Жалко её - первая любовь, первый мужчина...
На следующее утро, после суток, я пошел по указанному адресу. Хозяйку я не узнал: вместо вчерашней испуганной девчонки, не сказавшей и двух слов, меня встретила молодая женщина с затейливо заплетенной каштановой косой, в домашних туфельках, в блузке с порхающими бабочками и в легком аромате духов. В квартире с огромным количеством пустующих ваз она смотрелась удивительным цветком.
Как трудно, оказывается, проводить осмотр вне привычного кабинета! Хорошо, что ожог не вызывал беспокойства, повязку я быстро снял, но девушка, узнав, что я после дежурства, предложила выпить чаю. На кухне было прохладно, в окно заглядывала Нева с далёким зданием Академии художеств на другом берегу. Ирина оказалась лёгкой в общении, мы пили зелёный чай с восточными сладостями и разговаривали. Я взял кусочек шербета:
- Вообще-то я привык к ирискам...
Она искренне засмеялась:
- Представляете, а меня зовут не Ирина, а Ирис - мама меня так назвала, как лилию, цветок Девы Марии.
- Красиво, но непонятно, - удивился я.
- Всё очень просто: мы живём вдвоём с мамой, отец мне неизвестен. Мама филолог, частые командировки. Сейчас читает лекции в Англии, а я у неё помощник - и дома, и на работе. Улетели бы вместе, если бы не этот... случай.
Ирис разговорила и меня:
- После ординатуры решил поднабраться опыта, пошел на практику в травмпункт, да так и остался на второе десятилетие - служу трудовому народу и судьбы человеческие починяю. Да иногда пописываю кандидатскую.
Оба удивились,что нравится Бодлер - странный автор для наших широт... Прощаясь, Ирис посмотрела мне в глаза:
- Я через три дня улетаю к маме в Лондон, а так хочется сходить в Манеж на выставку авангардистов! Но я одна не решаюсь...
И я вызвался её проводить. Договорились на вечер.
В Манеже было светло и многолюдно. Когда мы входили в зал, почти все мужчины повернулись к нам и, минуя взглядами меня, залюбовались новым художественным объектом - высокой стройной девушкой, изящной, как бокал в стиле ар-нуво. Ирис вдруг оступилась, с её шеи соскользнул бирюзовый шёлковый платок, открыв след ожога. Она побледнела, пытаясь прикрыть его ладонью. Я мягко развернул её к себе лицом, предоставив любопытствующим обозревать лишь наши спины. А она неожиданно, с благодарностью котёнка, на мгновение прижалась ко мне и засмеялась.
Трудно ли увлечь мужское сердце? Увидишь летящий тебе навстречу взгляд, доверчивую улыбку - и ты пропал. И жизнь превращается в праздник: с прогулками на теплоходе, с запрокинутыми в неспящее летнее небо головами, с белыми нескончаемыми ночами в её глазах, с цветами - утренними, ломкими, свежесрезанными, будто ещё со слезами росы. И ты летишь, и успеваешь в эти дни всё, оставляя на потом все сомнения.
Ты старше её на целое поколение, за твоей спиной стоит другая женщина, близкая когда-то, но по чувствам - уже бывшая, с которой надо просто оформить развод, хоть и проживаешь с ней пока под одной крышей.
Через три дня я провожал Ирис в Пулково. В переполненном зале отлёта были только мы вдвоём и наша договорённость, что не будем переписываться оставшиеся до её возвращения два месяца (проверим чувства!). Вместе с прощальным поцелуем Ирис дала мне сборник "Цветы зла":
- Прочитаешь до конца и вернёшь.
Вечером я решительно начал разговор с женой о разводе. Она посмотрела на меня, похудевшая за последние дни, и сказала:
- Странно, что ты ничего не знаешь... Твои коллеги тебе не сказали? Мне осталось жить меньше года. Потерпи...
И развод стал для меня невозможен. А жизнь понеслась в двух разных мирах: чувствами и снами - там, в туманном Альбионе, заботами и поиском средств - здесь.
Через месяц позвонила мама Ирис.
- Я знаю о ваших отношениях. Мне продлили командировку на год. Ирина хочет вернуться, но она мне нужна здесь. Что Вы, взрослый мужчина, думаете об этом?
Я, помолчав, ответил:
- Оставайтесь. Надеюсь, Ирис поймёт...
... А музыкальная открытка из Старого Света? Она стоит в глубине книжных полок, и, если её открыть, она уже не заиграет, но внутри её можно прочитать несколько слов: "... your kissing ("... твоим поцелуям").ИРИС ЛОНДОН ... последние дни ХХ века"