И вот на город нисходит вечер, и в душном баре играет блюз,
Он обнимает меня за плечи, и ничего с ним я не боюсь.
Немного виски, чуть-чуть коктейлей, девчонки бегают покурить.
А я смотрю на него и верю, что жизни есть, что нам подарить.
Играет блюз и немного рока, девчонки в мини идут на съем.
Его пороки – мои пороки, а вместе просто сплошной дурдом.
Он крепко держит меня за руку, и просит бармена нам налить,
Плевала я на диджея звуки, мне б только пить с ним и говорить.
В тумане легком на мир мы смотрим, я с ним, а значит, все хорошо.
Пусть завтра мы ничего не вспомним, наверно, будет нам все равно.
Девчонки в мини нас изучают, ему – улыбки, гримасы – мне.
Мы их, конечно, не замечаем, есть мы, и нет ничего важней.
Сегодня мы – это дым кальяна, и этанола ведро в крови,
С ним так приятно побыть чуть пьяной, от алкоголя и от любви.
С ним так легко целоваться в губы, плевать, что смотрят, нам все равно,
Немного нежный, немного грубый, в тем сотни тысяч цветных тонов.
В нем все тона, а во мне лишь черный, слегка разбавленный волшебством,
Теряться в далях бы коридорных, и лишь стоять за его плечом.
Стоять там молча, давать патроны, и иногда целовать взасос,
И забывать обо всех жаргонах. Чуть-чуть колоться, он так зарос.
Сидеть так ночью, смотреть, как кошка, под утро же заказать такси,
И протрезвевшими хоть немножко теперь до дома нам доползти.
В туманных мыслях в кровать забраться, и утонуть у него в груди,
Чуть засыпать, но еще смеяться, и думать: лучшее впереди.
Любить друг друга везде и много, а утром ржать и варить глинтвейн,
Забыть, что раньше бывало плохо, суметь уйти от дрянных проблем.
И утром слушать его рассказы, смеяться: «Милый мой идиот».
А он мне скажет, что я зараза. Пить надо с тем, кого любишь. Вот.