Её не пригласили пировать.
Туманом зависть застилает очи,
И тянется видений караван:
Дымится город, ночь гримасы корчит.
«Прекраснейшей» – на яблоке печать –
Горит в руках обидчивой Эриды.
Коварства злого ей не занимать,
Не праздничные слышит речи, ритмы.
Кому вручить, кому назначить дар? –
В растерянности боги и богини.
Таков расчет: любая божья тварь
За первенство в другую камнем кинет.
Предвидела Эрида наперёд,
Побед сполна не будет, будут войны.
Её совсем не волновал исход,
Достаточно, чтоб пир сменился бойней.
И видится в кровавом мираже:
Киднеппинг, и резня, и град в руинах,
Данайцев дар, сколоченный уже,
Ликующие Гера и Афина.
Таран троянский, жаждущий ломать,
Внесённый горожанами за стены…
И, кажется, что мир сошел с ума,
Оставив только плачущие тени.