Ярославский вокзал представлял собой большой человеческий муравейник. Наверное, новогодние праздники придали ему, то есть вокзалу,- такую своеобразную суету, а красочность реклам и украшенная посредине фойе вокзала большая зеленая красавица, добавляли еще больший эффект калейдоскопической праздничности!
Гомон толпы, гудки поездов, перестук прибывающих, отъезжающих и проходящих составов, а также переговоры дежурных и объявления диктора со справочного, - все перемешалось винегретом в голове Петруши Баранова. Еще вчера он был интернатовским мальчишкой в заштатном райцентре, а теперь уезжал со своей родной мамой, на самом настоящем поезде далеко-далеко, куда-то в Восточную Сибирь. В интернате он находил по атласу точку в Восточной Сибири, с названием города: Красноярск и с гордостью произносил перед своими товарищами, что здесь живет его мама, и скоро она заберет его из интерната, и что он будет первопроходцем, и строителем, какого-нибудь нового голубого города. Он даже рисовал дома около красивых сопок, в окружении стройных сибирских сосен, где-то в отрогах Восточного Саяна. Сибирь у него в сознании ассоциировалась с песней под названием: "Голубые города":
- Мы на край Земли придем,
- Мы построим новый дом,
И табличку прибьем на сосне!..
Петр очнулся от легкого толчка в бок. Перед ним неожиданно возник его троюродный брат. Валерка был старше Петьки на два с лишним года. Он провожал Петю Баранова с Зинаидой Ивановной до поезда.
- Петька, ты прямо наяву, грезишь! Зачем едешь в Сибирь? Там холодно, - брры!.. Там ходят по городу белые медведи и съедают таких маленьких, как ты, Петька!
- Не съедят, "Валерик - халерик"! Я их,-как резану-у, ножичком,- который ты, Валера, мне подарил! Да, как, затопаю ногами, да,- как закричу!.. Говорят они крика и шума боятся?
- "Говорят - в Москве-кур доят!!!" - ответил Пете Валерий.
В это время диктор объявил по вокзалу, что на первый перрон, первый путь из Москвы прибывает поезд: "Москва-Пекин".
- Ребятки,- ищу вас по всему вокзалу, бегаю, как проклятая! Собирайтесь, а я на перрон искать свой вагон, а то наш поезд, объявляет диктор по вокзалу, намного задерживается и стоянка сокращена на десять минут! Вещи, Валера, ты знаешь где,- там с ними сидит женщина, наша будущая попутчица - билеты вместе покупали! – тоном, не терпящим возражения, молвила Зинаида Ивановна.
Когда два брата пробрались сквозь вокзальную толпу к сидениям, где они первоначально остановились - то увидели женщину, сидевшую около их вещей, на соседнем сидении. Женщине можно было дать лет, этак, - под пятьдесят, не менее, впрочем, ребятам было не до того... Они похватали свои вещи и кинулись к главному выходу из вокзала. Женщина со своим чемоданчиком засеменила за ними.
Поезд: "Москва-Пекин" уже стоял на перроне перед вокзалом. Толпа отъезжающих и провожающих, заметно нервничала...
Мальчики услышали голос Зинаиды Ивановны в толпе и поспешили на ее зов. Она следовала не отставая со своей небольшой поклажей, незнакомая им тетя - попутчица, охая и ахая...
Толпа собралась около двух, почти пустых вагонов. Поезд шел из Москвы проходящий и места в вагонах были забронированы для ярославских пассажиров. На беду; время стоянки было сокращено на десять минут и пассажиры старались быстрее попасть в предназначенные для них вагоны, согласно купленным билетам. Около вагонов получилось столпотворение из отъезжающих и провожающих.
В вагон, к которому устремились наши герои для посадки в него, неожиданно заблокировала мощная бригада краснорожих, не совсем трезвых, командированных мужичков, которые стали оттеснять более слабую группу пассажиров, состоящую из женщин, детей и законопослушных, культурных людей. Проводницу буквально внесли в тамбур вагона.
Попутчица из охающей и ахающей пожилой женщины неожиданно превратилась в злобную мегеру, и стала гвоздить своим чемоданчиком по головам, и почему попало, прущую на пролом "когорту" наглых, и полупьяных мужчин. Попутчица позвала Зинаиду Ивановну следовать за ней и та, схватив Петьку за руку, поспешила за оной.
Валерка, которому так и не дали в толкучке путем проститься с родными, на пределе сил, старался вырваться из этой свалки. В конце концов, он, как пробка из винной бочки, выскочил на свободное пространство.
Небольшая часть пассажиров оставалась на перроне, когда поезд, издав сигнал, дернулся с места.
Вопли и стенания усилились… впрочем, проводницей был сорван стоп-сигнал, и поезд прекратил движение. Оставшиеся пассажиры быстро входили в тамбур вагона, а провожающие, невольно затянутые в вагон, шустро выскакивали из него.
Двери в вагоны закрылись, и наконец - то состав поезда стронулся с места. Крупными шапками, неожиданно с хмурых небес, на головы провожающих посыпался чисто-белый новогодний, крупный снег.
Петя успел разглядеть в толпе брата; в ответ махающему рукой Валерию, сделал обычный жест воздушного поцелуя. Через несколько секунд Валерка скрылся в пушистых хлопьях снежинок. Петька знал, что еще не раз встретится с братом, но не знал, что через много - много лет: брат погибнет, работая составителем вагонов на Хабаровской железной дороге. Вагон был плацкартный и, понятно, что людей в нем было предостаточно. Все устраивались на своих местах. Пассажиры оттаяли и уже кое-где посыпались шутки по поводу произошедшего, разбирались забавные моменты штурма вагона. Петьке почему - то взгрустнулось; он вспомнил интернат, друзей и весь отрезок своей маленькой жизни на сколько помнил себя, которая уносилась назад в небытие, со скоростью поезда набиравшего ход, в неизвестную снежную даль.
Мелькали столбы, заснеженные крыши домов, разноцветные городские и новогодние рекламы. Город Ярославль остался позади. Поезд: Москва-Пекин, набрав свою обычную скорость, летел в белесой тьме короткого зимнего дня.
Вместе с Петькой, его мамой и попутчицей - в плацкарте находились: вьетнамец, а на боковых полках расположилась чета пенсионеров.
Как всегда бывает в дороге, а особенно дальней, люди перезнакомились между собой. Женщины переоделись в халаты и тапочки, мужчины сняв брюки, остались в трико. В общем, устраивались так, как позволяло положенное им плацкарте место. Вьетнамец, ехавший на поезде из самой Москвы, сразу же уступил свою нижнюю полку попутчице и перебрался на верхнюю. Петруша Баранов, утомленный дорожными перипетиями, оказавшимися очень тяжелыми для его еще детского ума, забрался на верхнюю полку и мгновенно уснул на голом матрасе, не дождавшись вечернего чая и постельного белья. Он проспал весь остаток короткого зимнего дня и ночь до рассвета. Зинаида Ивановна присматривала за ним, подсунула выданное проводницей постельное белье под бок, чтобы ее Петруша - не дай, Бог, не свалился вниз и не расшибся. Мама Петра периодически выскакивала к расшумевшимся беспокойным соседям и шикала на них:
- Ребенок спит - нельзя ли по-тише?!
Впрочем, проводница быстро успокоила командированных. Один из них предложил ей водки:
- Выпей, милая, - не побрезгуй?! На что она ответила:
- Мне из-за вас здорово влетело от начальника поезда. Подвели меня под монастырь, пьяницы этакие! Мужички обещали вести себя по - тише и соблюдать в вагоне "церковный" порядок. Через некоторое время с их стороны раздался храп. В вагоне, наконец, наступило долгожданное спокойствие.
Петька проснулся и не мог сразу вспомнить, где он? Овладев полностью своим сознанием, Петька откинул всю вчерашнюю грусть по прошлому, что характерно для подросткового возраста. У подростков любопытство к новым впечатлениям быстро перебарывает прошедшие грустные эмоции... У них, то есть у подростков, хоть волосы и не длинные, зато память короткая, как у семнадцатилетних девушек, вступающих во взрослую жизнь.
Вьетнамец, читавший книгу, отложил ее в сторону и подмигнул Петьке, и сразу привлек особое внимание оного. Проводница разносила утренний чай в тонкостенных стаканах, вложенных в блестящие с узорами подстаканники. Зинаида Ивановна заставила своего Петрушу сходить в туалет и помыть шею, лицо, и руки. По всему плацкартному вагону пассажиры шуршали пакетами, вынимая из сумок, заранее заготовленную снедь.
Проснувшиеся командированные рассказывали анекдоты и громко хохотали, допивая остатки спиртного. На ближайшей станции они "затарились" пивом с копченой воблой, купленной с рук у какой - то пристанционной торговки.
Героиню нашего рассказа звали Вера Ивановна. По отчеству она пришлась тезкой маме Петьки, Зинаиде Ивановне. На оной почве они крепко сдружились и "трещали" без умолку, как сороки. Попутчица восторгалась новым оренбургским платком лежащем на плечах Зинаиды Ивановны; дула на пух и все приговаривала:
- Вещь - стоящая теплая! Зимой не пропадешь в ней, даже в самый лютый "морозко"!
Зинаида Ивановна ответила ей:
- Свадебный подарок мужа! Он меня любит и предложил забрать Петрушу моего из интерната и привезти в Красноярск».
Петьке Вера Ивановна интуитивно не понравилась, однако, сам мальчик навряд ли мог объяснить этот феномен, но когда попутчица выскакивала на какой – нибудь станции за чем либо и надевала платок Зинаиды Ивановны; Петька хмурился и обращался к матери с вопросом:
- Зачем ты, мама, позволяешь ей выходить в своем любимом платке?
Зинаида Ивановна, смеясь отвечала своему Петруше:
- Я, сынок, не хочу выглядеть жадиной - говядиной! Женщина - она хорошая; вон как
помогла нам в Ярославле, несмотря на приличную давку, вовремя сесть в поезд!
Поезд, давно вписавшийся в свой график, подъезжал к большой станции: Пермь. Стоянка на станции была по времени значительная - двадцать минут. Попутчица, как бывало не раз, накинула платок Зинаиды Ивановны и вышла на перрон, чтобы прикупить что-нибудь из продуктов. Петька с вьетнамцем тоже оделись и решились прогуляться по свежему воздуху.
Мороз стоял градусов, этак, - под тридцать с минусом. Петька тер рукавичками свой нос и уши беспрерывно. Вьетнамец в одном из киосков купил большую коробку шоколадных конфет под названием: «Озеро Рица» и подарил ее Петьке. Немного погуляв еще, они решили скорее заскочить в тамбур своего вагона, так как мороз начал пробирать их до самых костей. Следом заскочила попутчица с набитой авоськой в руках. Женщина, разложив содержимое авоськи на столике, торжественно возвестила:
- Все, тезка, с Перми начинается Урал, а следующий: мой родной город! Давайте, друзья-товарищи, отпразднуем Новый год, недавно вступивший в свои права, выпьем винца за него и на "посошок"! Да не смотри на меня "букой", Петька, лучше угостись вкусным шоколадом в красочной и блестящей обертке!
Зинаида Ивановна, уступив настояниям своей тезки по путешествию, пригубила толику вина. Ее поддержал, приглашенный за столик Верой Ивановной, вьетнамец. Разговор зашел о работе, о жизни; и здесь Зинаиду Ивановну понесло: она стала рассказывать о своей значимости на производстве, прибавив себе, как минимум, должность администратора зала в престижном ресторане города Красноярска под названием: "Огни Енисея". Однако, не в укор было сказано мой, уважаемый читатель, маме Петруши Баранова, что работать то она действительно работала в оном ресторане, но не администратором зала, а на кухне,- простой горночисткой.
Разговорившаяся под влиянием выпитого вина, Зинаида Ивановна задала прямой вопрос своей тезке:
- Где вы так, Вера Ивановна, научились разбираться с пьяным мужичьем!
- Так я, уважаемая, лет пятнадцать - не менее, как работаю в пивном павильоне, в одном из районов города Свердловска. У меня такой пьяни каждый день бывает "вагон и малая тележка"! - ответила попутчица, наливая своим визави, по «новой» винца. Вьетнамец все время молчал и только, когда от него требовалось, поддакивал, и кивал головой.
За разговорами короткий день показался еще короче... В поезде включили освещение. Петька, получив разрешение Зинаиды Ивановны, ушел с вьетнамцем в вагон - ресторан. Возвратились они поздно. Петруша был веселый и не отходил от вьетнамца ни на шаг, пока Зинаида Ивановна не дала ему нагоняй: «Отстань, Петруша, от человека! Дай ему отдохнуть от себя!»
Вера Ивановна вытащила свой чемоданчик из под полки, сдала постельное белье проводнице и заранее попрощалась со всеми своими попутчиками по плацкарту.
Утром Зинаида Ивановна встала с больной головой. Беспрерывно хлопали тамбурные двери. Пассажиры устремились в туалеты, чтобы привести себя в порядок после ночного сна. Создалась очередь с мыльницами и полотенцами через плечо. Когда мать Петьки окончательно пришла в себя, то огляделась вокруг. На месте попутчицы сидела незнакомая девушка.
- Татьяна! Будем знакомы! - проговорила незнакомка.
- Зинаида Ивановна! - последовал ответ нашей героини. В этот момент она взглянула на крючок перед койкой и заметила что оренбургского платка на нем, то есть на крючке, не наблюдается! Зинаида Ивановна всплеснула руками. Она полезла под матрас, открыла полку и даже открыла свой чемодан - платка нигде не было!..
Бабушка-пенсионерка с бокового плацкарта прервала обычное молчание и спросила Зинаиду Ивановну:
- Вы не платок оренбургский ищете? Так его сложила в чемоданчик ваша закадычная подруга и сошла с ним на станции Свердловск. Я еще в окно видела: как она его достала и повязала на голову, мороз, видать, ночью усилился! Я не знала, что платок не ее, ведь она всегда в нем выскакивала на станциях. Если бы знала...
- Вот так - то, мамочка, я тебе говорил, что она мне не нравится?! – говорил с досадой Петка.
Вьетнамец успокаивал Зинаиду Ивановну и сетовал, что не углядел за платком, так-как крепко уснул после вчерашнего... Татьяна - новая попутчица, услышав историю платка, только качала головой. Проходивший мимо и всегда навеселе командированный, сказал-не без иронии:
- Зато Верка накрыла вам "новогоднюю поляну"!.. "Бойтесь данайцев - даже приносящих дары"!!! - мужичок многозначительно поднял большой палец и удалился восвояси.
Петька гладил притихшую маму по голове и приговаривал:
- Я вырасту, мамочка, заработаю много - много денег и обязательно куплю тебе десять новых,
еще лучших оренбургских платков!
22.10.2016 год.