Некогда в юности, в эпоху
Весёлого студенческого любопытства,
Я посетил несколько странную
Выставку-инсталляцию покрашенных в белое
Самых разнообразных бытовых предметов
Из обычной человеческой жизни.
В светлом, просторном зале небольшими
Островками причудливых взаимосвязей
Замерла целая вселенная остановленной,
Заворожённой тонкой белой пеленой,
Кипящей где-то не здесь жизни.
Ошеломляющее оцепенение.
Так на далёком севере когда-то
Буйная тропическая растительность
И пирующие мамонты в самый разгар
Весёлого гастрономического любопытства
Вдруг были обездвижены и погружены
В стекловидно-белое. Инсталляция. Искусство.
По сути, это была манифестация поверхностей.
Трудно было определить, есть ли там внутри
Все эти старые ламповые радиоприёмники,
Кастрюли, книги и телефоны, картины и очки,
Или, конфигуративно-приемлемые, белые,
Мимикрирующие, похожие на что-то местное,
Но совершенно незнакомого предназначения,
(нездешнего происхождения), тела.
Или это искусные пустотелые имитации, модели,
Например из бумаги, в технике папье-маше,
Или дешёвый, но хитрый пенопласт…
И только старинное трюмо было чуть-чуть
Недокрашено. В разводах небрежной кисти
Можно было неожиданно увидеть
В тёмной воде кракеллюров серебра своё
Троекратное отражение.
Внимательный взгляд.
Сложно сказать почему, но
Необъяснимо, недостижимо-виртуозно
Исполненные мраморные женщины и мужчины
Вызывают во мне уже не восхищение и
Профессиональное любопытство, но
Неведомый, потусторонний трепет,
Глубинную печаль и стойкое ощущение
Близкой, (в толщину красочного покрытия), Разгадки.
Только теперь,
По прошествии многих лет,
Я отчётливо вижу, как телесные формы
Сковывают, упрощают, искажают, да и просто
Иногда не в состоянии понять и выразить
Вовне язык души. Её содержание, её пламя.
Это как забросить сеть в БЕЗКОНЕЧНОЕ
И по трепыханию мелкой рыбёшки
Пытаться вычислить, услышать музыку
Неизмеримого. Скрытую симфонию
Океанических глубин.
22 февраля, 2016