Кормилицы голос: «Ты где, мое сердце?»
разрушил покой тишины краткосрочный.
«Понять невозможно подход иноверца,
когда убежден ты, что культ непорочный
запятнан словами его изречений,
похожих на грязные рук отпечатки» -
Джульетта решила, - «двух правильных мнений
по теме одной нет». «Я здесь, все в порядке» –
откликнулась няне, вопросов повторных
желая подобных пресечь появленье.
«Зачем люди в масках так любят притворных
на встречу с другими ходить. Наставленье
опять будет строить на якобы связи
меж нами возникнувшей в пору кормленья
ребенка невинного. Сколько же грязи
таят ее мысли, хотя устремленья
свои прячет хитро в словах убеждая
меня человек, ставший близким с рожденья?
Как можно любовь словно грех осуждая
о выгоде речи вести? Наважденья
неужто мой разум преследуют всюду?
Те, кто у распятья молил о прощенье
Иисуса вчера, выбрал истины чуду
сегодня замену, кровавое мщенье
признав справедливостью, золото целью
земных дел представив, а к власти стремленьем
убив душу. Страсть в монастырскую келью
вползает иной раз, изжить наставленьем
не могут которую братья монахи,
молясь ежечасно. Какой же с обычных
людей спрос? Их тают мучения страхи
за стенами храмов. На откупе личных
амбиций процесс отношений построен,
где нет и малейшего к чувствам вниманья.»
«Отец твой в смятенье. Он зол и расстроен
сейчас. Говорит, что втоптать ожиданья
смогла его лучшие в грязь не взирая
на столь неожиданный шанс породниться
с земным воплощением ангелов рая
и даже Ромео не смеет гордиться
таким сочетанием качеств отменных
какими Парис обладает, бесспорно.
Сомнения прочь, ведь мораль современных
проста отношений. Мне кажется вздорно
вести себя так. Брак ваш скрыт и отныне
спокойно живи, тайн священник не станет
о нем раскрывать. Помню грезил о сыне
всегда господин, дочь отеческий ранит
сильнее мозг, нежели мир вместе взятый
в его самых страшных подчас проявленьях.»
«Терпенью Христос нас учиться распятый
призвал, знай же няня с тобой в откровеньях
была я честна, как ни с кем, и стараюсь
в себе сохранить это. Позже немного
скажи всем, что все осознала и каюсь,
молю даровать Всемогущего Бога
прощенье за дерзость невольную. Стоит
одной мне побыть, размышленьям предавшись.»
Конечно побудь, разум всплеск успокоит
эмоций любых. Знаю с милым расставшись
душа кровоточит сперва, но растает
со временем боль. Ухожу, не мешаю!»
«Ступай, не волнуйся…» «Внутри нарастает
смятенья порыв, я вступать разрешаю
на землю святую двуличной старухе
и всем ей подобным. Корысть и тщеславье
для них ориентир. Чувств обитель в разрухе,
зато на руинах царит своенравье
помостом избрав катафалк, призывая
сыграть пьесу мести на бис перед залом.
Пока труп в канаве лежит остывая
пронзенный врага металлическим жалом
ликующий зритель визжит от восторга
Но смене черед подошел декораций
внезапно. Предметом становятся торга
и жизнь, и любовь. Распознать интонаций
среди голосов монотонного гула
толпы распродавших себя по частицам
нельзя. Потому я от них ускользнула,
нет веры тому, кто двум сразу же лицам
ужиться позволил внутри. Мне осталось
к духовнику только сходить за советом
Спасения нить может быть оборвалась
еще не совсем и мерцающим светом
звезда путеводная тьму побеждает
укрывшую небо мечты непорочной.
Узнать не дано, что всех нас ожидает,
пока не закончится в склянке песочной
часов содержимое времени свыше
отмеренном. Если к венцу принужденье
не снимет никто, склепа завтра же ниши
моей обеспечат любви сохраненье.»