Не бойся, я покой твой не нарушу.
Шлю, просто, тебе весточку о том,
Что стало холодно, что на асфальте лужи,
Что клен пылает над моим окном.
Ты не волнуйся, слышишь, Бога ради.
И здесь усмешки не ищи ни в чем.
Поверь, я не хочу тебя досадить
Моим к тебе лирическим письмом.
Я осторожно, струны рвать не буду,
Ведь время все равно свое возьмет.
И, может, все до мелочей забуду,
Не все дороги, может, заметет.
Ну что тебе поведать про Москву?
В столице непонятная погода.
То навевает радость, то тоску.
Ведь как ни как, а скоро четверть года.
Уже давно зарницы отплясали,
Уже туманы стынут у низин.
И мы с тобой своё оттосковали,
И в небе снова журавлиный клин.
А помнишь самый первый день обмана?
Бродили в полночь ты, Луна и я.
И я не знал, и ты тогда не знала,
Что только три такие будут дня.
Но знаю, что когда-нибудь остыну,
И только не могу никак понять:
Ну, неужели надо было в спину,
И, по–предательски - по рукоять.
Небось смеешься. Что-то есть смешное,
Поскольку все пошло трам-тара-рам,
Все к черту! Ночь, подъезды, ты с Луною!
Как будто бы пронесся ураган.
И снова тихо. Было это, нет ли?
А может просто это чудный сон?
Как будто ждал кого-то, но не встретил,
Не потерял хоть, но и не нашел.
Но верится, наступит час забвения!
Исчезнет ложь, придет конец войне!
Затихнут думы, отпадут сомнения!
И ты быть, может, вспомнишь обо мне.
Захочется лицо подставить ветру!
Покажется, что счастью быть и быть!
И пройденные даром километры
Вдруг перестанут душу тяготить.
69