Я жил в местах, которым не дано
Иначе, как через меня, воскреснуть.
Я вечность обыграю в домино,
Костяшкой дня с размаху треснув —
Последнего, решающего дня —
Вот так и кончатся мои костяшки.
День будет мал мне, как мои рубашки,
Дошедшие от юного меня.
Среди моих таинственных друзей
Всегда водились нелюди и люди.
О, их портреты просятся в музей,
Который не открыт — и вряд ли будет.
Другое дело — лёгкая строка:
Ей не страшны ни адовы провалы,
Ни небеса — оттуда, свысока
Она глядит, глядит сквозь облака
На сушь пустынь и на морские шквалы.
Я жил давно — я и умру давно,
Не упомянутый в статьях энциклопедий.
Возможно в старом и смешном кино
Про глупого влюблённого медведя
Случайно вы увидите меня
Среди массовки — тут я вмиг исчезну
Из кадра, легковесно обменяв
На жизнь в стихах сей опыт бесполезный.
Так, умерев задолго до себя,
Я окажусь практически бессмертным,
Но откажусь от вечности, любя
Одну лишь жизнь, вдыхая не инертный,
Но газ благословенный, кислород,
Разнузданно гуляя по объёму,
Рассчитанному на большой народ,
Который всё идёт, идёт, идёт,
Не отличая спуска от подъёма.