Вот вечер чудесный -- разбойничий кров;
Он хищной пятою за нами влачится,
Пособник, закрывший небесный альков,
Чтоб в оборотней -- спешно нам обратиться.
Но добрым тот вечер окажется вновь
Тому, кто стирал кожу рук своих в кровь,
Тому, кто от диких трудов умирал,
Кто теми трудами горел -- и сгорал,
Измученный днём, что таит боль и гнёт,
Желанный покой наконец обретёт.
Но дьяволы ночи разбужены тьмою:
Вот ставни колотит рукой деловою;
Свистит и глумится злой ветер разрух,
Огни завлекают -- в покой потаскух,
Дрожа в скользком мраке, укрытом золою;
Злодейской дорогой, погнутой петлёю,
Как есть муравейник: все двери открыты;
Как враг, что стремится прикончить избитых.
И с гнусной толпою в грязи тонет век,
И логовом змия стал город калек:
Оркестры гремят, слышен визг неприкрытый
Театров и кухонь, как шлюх ненасытных.
И воры, жульё, игроманы, бандиты,
Убийцы и дамы, что всех знаменитей,
Начнут в этом мраке лихие дела,
И вскроют замки, и, раздев догола,
Чтоб жить хорошо и одеть своих шлюх,
Живут настоящим, не помня про дух.
От грозных рычаний закрой свои уши,
Час тяжкий вечерний, так вспомни про душу.
Ведь это час горя, сиротсткой юдоли,
Болезни уродства, стенаний и боли.
Судьба их толкает в обычную бездну,
И в стены больницы, где рёв бесполезный.
Не будут искать больше суп ароматный,
Огонь очага возле сердцу приятных,
Хотя с тем уютом они не знакомы:
И с детства не знали всей сладости дома!