Ты, наделенный голосом, и слухом,
и даром всё вокруг не замечать,
вдруг обнаружишь – у тебя под ухом
нахально кто-то перестал стучать.
Скользишь по дню – с утра щетину брея,
в ларьке под вечер на неделю взяв запас,
ты вспомнишь и о них, стучавших всё слабее,
последнее растративших на нас.
‘Любезнейший, ты не в своей тарелке’!
Меняешь сердце их, уставшее стучать,
чтоб дрогнув, ожили беспамятные стрелки.
Их можно снова целый год не замечать.
......
На них, воскресших, что тебе взамен сиделки,
опять смотреть ночами
и молчать.