Я давно бессистемно веду тетрадь.
Позвать мудрецов - только, где ж их взять?
На меня с портрета смотрел Другой,
наотрез отказавшийся быть собой.
Кем угодно: трус, лиходей, подлец.
Лишь бы не помнить своего отраженья,
вспоминая об этом без сожаленья,
он твердил, что виновен был только отец
в его слабом характере, склонности к пьянству,
грубом уме и его раздолбайстве.
Неподалеку упал, в общем, сын,
не пожелавший сказаться другим.
Он ищет себе оправдания, ноет
над пустотою в весеннем саду.
Двигаясь в мертвенно-пьяном бреду,
он в полнолуние волком завоет.
Страшное знает он про себя,
топит которое в рюмке вина.
Не призывая других к состраданью,
все более склонен скорее к молчанью.
Грезит о смерти, как сумасшедший,
видя в ней способ возвысить себя.
Грезит о жизни он после одра,
в жизни кипучей себя не нашедший.
Глупо все это, наверно, старо, -
отказаться от жизни ради зеро.
Но здешний пейзаж легко представим,
а вот после жизни едва уловим.
5.11.2016