мои кости пропитаны страхом,
пока она сидит на кресле подле кровати.
все мысли покрыты желчным прахом.
она сжимает мне грудную клетку,
словно стальными тисками.
стягивает одеяло
и до ужаса громко и жутко смеется
мужским басом.
ухмылка на тонких губах,
они,наверное,
острее лезвия,
кажется,только смотря на них,
можно порезаться.
глядя в ее стеклянные,
больные глаза,
окутывает мрак.
умей я рисовать,
написала бы ее маслом на грязном,
сгоревшем
холсте
из человеческой кожи,
я бы заключила в ней тот холодный ужас
и боль,
с которыми я просыпаюсь в 2:35 ночи.
а что есть тот страх?
лишь демоны моего разума,
вышедшего за границы
доступного.
ночь укрывает звездным пледом,
слышу,
смотрю,-
снова здесь силуэт,
ни слезами,ни молитвами его не сгонишь.
моя мертвая душа и она
как смертный дуэт,
а я хочу соло.
ее волосы стекают слизкой,
вязкой кровью,
и притом моей.
она вроде как не спускает взора
с истощенного тревогой тела,
извертевшегося комка ужаса
и раздробленного застывшими слезами
мела.
струны гитары сами собой
наигрывают реквием,
а я шепчу,кажется,
исповедь.
дура, что лепечет она?
в ледяном поту уже вся,
как и смешна и забавна
дурная девчонка.
почему боится она себя?
почему боится опустить ладонь
на свою душу,
погрязшую в толще пепла?
тронь свое сердце, несчастная!
чего же ты плачешь?
вот оно,
в моей руке.
я не хочу им делиться.
встань лучше с постели,
я покажу тебе место,
где тебя давно
заждались.