И когда усталость достигает критической массы, заставляет ссутулить плечи,
входишь в темную комнату, как в разоренный город.
Не умен, не горд и не так уж молод,
обыкновенный, переставший чувствовать к жизни голод
сын человечий.
Без своего угла, на чужой земле,
колыбельной поешь Pater noster раз, еще два - в уме,
но никак не спится.
С изголовья взирает Бог; на губах елей.
Никаких театральных драм да чужих ролей:
ты рожден плебеем, да так и помрешь плебей,
выбирая спиться.
Засыпаешь в глухой предрассветный час,
проклиная себя, как и всякий раз,
притворившись телом.
И за ночью ночь, и за годом год.
Ничего не меняется; жизнь идет.
Бог не то тебя любит, не то - е*ёт.
Но зато - умело.