«Кто ж так блинчики переворачивает, а?» - Валерий Вениаминович недовольно покачал головой и взял лопатку из моих рук. Мягко отодвинув меня в сторону, он ухватился за ручку чугунной сковородки и ловкими отточенными движениями перевернул огромный блин. За его широкой спиной я почти ничего не видела, но все равно упорно тянула шею, чтобы снова посмотреть, как он нальет тесто на черный круг.
Вот мы уже сели за дубовый кухонный стол. Передо мной сидел немолодой мужчина лет шестидесяти. Несколько дней не брившийся, Валерий Вениаминович порой проводил ладонью по подбородку, как бы убеждаясь в том, что трехдневная щетина не исчезла. Его загорелая темная кожа отливала бронзой, а кудрявые черные волосы уже начинали седеть. Он потирал большие руки в мозолях и поглаживал себя по круглому животу, как бы предвкушая прекрасный дачный завтрак с блинами и сметаной. Внешность делала его похожим на мавра, лишь не по-восточному блестели светло-зеленые глаза. «Приятного аппетита», - он рассмеялся и потянулся к золотой башенке из блинчиков.
Таков был мой дедушка. Мой «усатый нянь». Родители рассказывали, что, будучи совсем маленькой, я его любила больше всех. Он что-то говорил мне, а я лежала в детской кроватке с улыбкой на губах и слушала. Впоследствии, уже учась в школе, я все лето проводила с дедушкой на даче. Мы спали в одной комнате, маленькой настолько, что туда только и помещались две кровати да узенький шкаф. Перед тем, как уснуть, мы всегда о чем-то разговаривали. Он рассказывал мне истории Бермудского треугольника, немецкие легенды и случаи из его собственной жизни. Я спрашивала о происхождении грома, о том, сколько воды во льдах Антарктики, о призраках и животных, которые живут в наших лесах, а у него на все были ответы. Ясные, красивые, сказочные ответа на любые мои детские вопросы. Так я лежала, уставившись в потолок, и завороженно слушала мягкий, спокойный голос, ведший меня по неизвестной дороге познания окружающего света.
Не думаю, что мне удастся перечислить все то, чему он меня научил. Каждое лето чему-то новому. Мы красили батареи, шпатлевали стены, сажали всякую съедобную и цветущую зелень, а потом пололи грядки и клумбы. Мы делали кормушки для птиц, катались на велосипедах, жарили оладьи, отмывали весь дом перед приездом бабушки в выходные. А еще мы занимались математикой и физикой. Решали задачи на год вперед...
Дедушка очень любил песню «Подмосковные вечера», клубнику и петрушку с укропом. Любил рано вставать, а на завтрак всегда пил кофе или чай с молоком. Все новостные программы он называл «последние известия», так, как это было принято раньше. Периодически он забывал выпить лекарства и вспоминал об этом только под вечер. Ему всегда было тепло. В холод тепло, а в жару ужасно жарко. После работы в саду или на стройке дедушка любил подходить к большим ржавым бочкам, наполненным водой и окунать туда сначала всю голову, а потом руки по локоть.
Это был единственный человек, которого я потеряла. У меня больше не было «усатой няни», у моей мамы и дяди не было папы, у бабушки любимого мужа. Наш маленький семейный мирок стал меньше, как детский конструктор-пирамида, у которого внезапно упала треугольная верхушка. Но ведь пирамиды племени Майя неостроконечны. Значит, жизнь продолжается?
Жизнь начинается опять, когда нас больше нет на свете.