* * *
М.
Потом, когда по гамбургскому счёту
возьмёшь ты в руку синий карандаш,
опять, штрихом, индиговую воду
плесни вживую на песчаный пляж –
на белый берег с молотой ракушкой,
где в полный рост подросток загорел...
Туда, где время сломанной игрушкой
притихло меж упавших навзничь тел,
где от тандыра в срок везёт лепёшки
татарин на рыдване-«москвиче»,
где не скребутся, лишь мурлычут, кошки
в окукленном сознанье. На плече
играет зайцем август Казантипа,
и с каждым часом – меньше, меньше дней
до финиша замедленного клипа,
где радость, стрекоза и цыпа-дрыпа,
искрит крылом над россыпью камней...
* * *
Если в море забросишь пятак,
серебристый, сверкающий талер,
значит, всё скомпонуется так,
как задумал в симфонии Малер.
Значит, будет опять через год
дуть над бухтою ветер Азова,
выдувать сквозь свирель и фагот
точный звук, зачинающий слово.
Если волны проглотят бакшиш,
мафиозный магический доллар,
значит, вновь через год углядишь
ободряющий свежестью колер -
синь и зелень Азовских очей,
ярко-праздничный берег ракушкин,
чей пин-код и скрипичность ключей -
гармоничны, как Осип и Пушкин.
Не жалей, музыкант, пятака -
может счастье опять повториться
там, где зла, как по воле тоска,
сильнокрылая белая птица,
где опять твой загар через год
будет чист, словно нильская маска,
если не упадёт бутерброд,
если фирменный поезд придёт
с крупной надписью "Божия ласка"...
Над Азовом
М.
Пироги с абрикосом и вишней
носит лето вдоль берега моря.
Два куплю для тебя. Третий - лишний:
сыт я эхом правдивых историй,
толкователь мистерий и сказок,
богомаз, баснописец и певчий...
Письма слал из-под Кёльна мне Казак,
герр славист. И Шенгели из Керчи
с каждым новым стихом телеграмму
отправлял мне с пометкою "срочно".
Длится речь древнегреческой драмы,
слово к слову кладя крупноблочно.
Как бы ум ни сушили трюизмы,
а хрусталик в полёте хрустален!
Бьют сквозь грани чернильницы-призмы
семь цветов. И любой - гениален.
Обниму, мой наследник бесценный,
твою ангельски чистую душу.
И пред самою злою изменой
я обета любви не нарушу.
Мир распахнут над морем зелёным,
над Азовом, над выгибом сферы.
И дыханье свежо априори
в первородстве надежды и веры.
Вот ведь день Казантипа горячий
с нами делится спелою вишней.
Знать, над нами, усталый, но зрячий,
нас по имени помнит Всевышний!
2016