Совсем уже я ничего не значу,
Совсем-совсем,
но вот – ещё живу.
В ваш дом приду,
нальёте сто, - заплАчу,
Потом ещё нальёте, - зареву.
Вы спросите: «Что плачешь, дурачина?»
Я объясню: «Поймите, - ну совсем!»
А на столе богатом - буженина.
«Ты ешь», - мне скажут.
Я кусочек съем.
«Ты пей», - добавят.
Выпью третью стопку,
Склонюсь в поклоне: «Ой, спасибо всем».
Пойду,
хлоп-хлоп - резиновые шлёпки.
Услышу сзади: «Он уже совсем…»
В карманы руки, по привычке, спрячу.
Сквер городской, скамеечки, кусты.
Совсем-совсем я ничего не значу,
А всё ж – налили! Дали закусить!
Надежда появилась! Может? Может…
Нарву на клумбе пышных хризантем,
Приду домой с почти счастливой рожей,
А баба в крик: «Ты чё – уже совсем?»