За свою журналистскую практику мне приходилось встречаться со многими людьми. С кем-то чаще, с кем-то реже. Но есть встречи, которые глубоко западают в душу и согревают её каким-то особым, потаённым теплом. Расскажу об одной из них.
Я был ещё совершенно неоперившимся газетчиком, когда получил задание выехать в Чекалино, в тамошний колхоз "Победитель", и написать о том, как на его земле проходит посевная.
Редактор А.Ф.Зотов дал мне, естественно, соответствующие наставления перед поездкой: обратить внимание на идеологическое и бытовое обеспечение страды. Не остался в стороне и заведующий сельхозотделом В.С.Рыбалко. Он сказал мне:
- Ты, Слава, приедешь - не спеши. Там найдёшь Ивана Фёдоровича Рязанова. Он наш селькор - поможет, с нужными людьми сведёт...
Я так и сделал. В мастерской без труда разыскал Ивана Фёдоровича. Мы с ним быстро нашли общий язык. И он, действительно, стал вводить меня в курс дела, познакомил с механизаторами, оказавшимися поблизости, с кем-то из специалистов среднего звена. В общем, было что занести в записную книжку. Но я вовремя вспомнил и редакторские слова об идеологическом и бытовом обеспечении страды.
А дело как раз приблизилось к обеду. Стали подъезжать на полевой стан в столовую механизаторы и водители. Это сейчас к соцсоревнованию и передовикам относятся с некоторой долей скепсиса. А в то время всё было "в духе традиций застоя". Да и кто придумал это пошлое слово?! В настоящее болото застоя мы попали именно в связи с перестройкой и ломкой устоявшегося. А тогда...
Не без ностальгических ноток, возможно, вспоминают многие высокий флагшток на полевом стане с непременной надписью "Флаг трудовой славы поднят в честь механизатора такого-то, показавшего на севе рекордную выработку", и далее убедительные цифры... Была и общая доска показателей, где мелом по чёрному фону учётчик регулярно проставлял против фамилий земледельцев их выработку и даже кто сколько заработал.
Подъезжают, смотрят: кто кого обогнал? Шутят. Какой уж тут застой? Наведываются и начальство, агитбригады с концертами и непременной автолавкой. Интересуются, что в следующий раз привезти.
- Сметанки бы городской,- не то в шутку, не то всерьёз заявляет, расслабившись после концерта и вкусного обеда, кто-то из хлеборобов.
- А чем вас своя, сельская, не устраивает? - интересуется райповский продавец.
- Да наша не та. Её хоть ножом режь, хоть на хлеб мажь. А городской вместо кефирчика от жары можно было бы тяпнуть...
Смех, шутки, добрый настрой на добрые сельские дела...
А тут как раз ещё и парикмахершу привезли из Ивашевки. Молоденькая. Чем не невеста? Но парни разные. Одни тут же в очередь становятся: чубчик свой укоротить, а заодно и с девчонкой "покадрить". А другие, поскромнее, норовят в сторонку отойти: стесняются.
Тут-то я и увидел Ивана Фёдоровича в новой ипостаси.
- Петька, Ванька! - распоряжался он, стоя на деревянной ноге (свою потерял на фронте, будучи танкистом). - А ну, руки мыть и стричься! Ишь заросли, окаянные!..
И мне, городскому человеку, странно было видеть, как здоровенные парни, чем-то напоминающие знаменитого юмориста Михаила Евдокимова, безоговорочно слушались ветерана, беззлобно огрызаясь на его приказные реплики:
- Да ладно, дядь Вань! Ещё и не совсем уж зарос...
К сожалению, в последнее время утрачено столь распространённое некогда на Руси уважительное отношение к старшему поколению.
Видел Ивана Фёдоровича и в других ситуациях. С гордостью, например, он показывал мне молодые деревца, высаженные весной во время субботника возле мастерской:
- Вот, благоустраиваемся. Посадили. А теперь поливаем...
Остались ли те деревца? Что-то я очень сомневаюсь: за текучкой повседневной жизни всё чаще мы забываем о подобных "мелочах".
Одно время Иван Фёдорович отвечал в колхозе за пожарную охрану. Водил он меня тогда на склад ГСМ, где было как-то по-хозяйски уютно: на противопожарном щите, выкрашенном в ярко-красный цвет, аккуратно развешаны лопаты, багры и вёдра. На территории вокруг ёмкостей с горючим вся трава выкошена, а места случайного разлива топлива присыпаны свежим песочком. Помнится, тогда Рязанова и его ДПД признали лучшими в районе.
От души был рад за него и когда он получил квартиру от колхоза в новеньком коттедже. И домашнее хозяйство содержал ветеран в полном порядке. Только вот жить в новом доме, к сожалению, ему пришлось не так уж долго. Чем-то его судьба перекликается с судьбой моего отца, который, будучи строителем и мастером на все руки, благоустроенную квартиру получил, уже выйдя на пенсию, да и то, когда его дом попал под снос.. А на новом месте он прожил всего каких-нибудь два года: сказался, наверное, и фронт, и непосильная работа от зари и до зари, ведь семья-то была немаленькая. Да, уходит старая гвардия, для которой долг был превыше всего. И никогда-то эти люди не жаловались на свою судьбу и не отстранялись от окружающей жизни, да и страну нам оставили не в разрухе и долговой яме, а сами же, придя с войны и засучив рукава, подняли её из пепла и руин. Это уж мы потом, не сумев распорядиться как следует оставленными нам в наследство государством и народным хозяйством, бездарно развалили их, поддались на словесные бредни "демократических радетелей" с твёрдой ориентацией на Запад и собственный карман. Так что нам не в чем упрекать своих отцов, а вот на себя и свою совесть оглянуться, ох, как стоит!
Газета "Красное Приволжье" №3(10107) за 20 января 2009 года.