ЧАЛЫЙ
В тихой дальней деревушке,
Где на взгорочке избушки
Ровно выстроились в ряд
И на утреннюю зорю
Все окошками глядят,
На окраине у поля
Небольшой был конный двор.
Там хозяйствовал бесспорно
Конюх дядюшка Егор.
А в его хозяйстве скромном
Все лошадки без затей
И крестьянских все кровей
Их не больше десяти,
Все работницы они.
Их Егор любил и холил,
Зря работой не неволил.
Но особенных забот
Удостоен был приплод.
Той весной пегашка Лушка
Родила такую душку,
Что его любили все –
Сам Егор, собачка Жучка,
Больше всех, конечно, Лушка.
Жеребёнок был на диво:
Милый, ласковый, игривый.
На лбу белая звезда,
Губы матового шёлка
И торчком сменная чёлка,
Хвостик толстеньким брусочком
В мелких рыжих завиточках
И, как бархатный камзол,
Шёрстка рыжая на нём.
А копытца из атласа
Прочностью от Адидаса.
Это я шучу, конечно,
Ведь копытца те навечно,
А прекрасный Адидас
Развалиться может враз.
Он резвился по-ребячьи:
То стремглав он мчался вскачь,
То припавши на коленки
Травку пробовал щипать.
Или бросившись устало
На прогревшийся пригорок,
Спал он, вытянув ножонки,
И ходила рядом мама,
Покой сына охраняла.
Жучка рядышком легла,
Тоже друга берегла.
Промелькнуло быстро лето,
А за ним прошла зима
И опять уже весна
Заглянула к ним во двор
Изменилось всё с тех пор:
Жеребёнок быстро вырос,
Сильным был, большим, не злым
На друзей своих игриво
Глазом сливовым косил.
Да к тому ж ещё на диво
Шерстку новую носил.
Был совсем теперь не рыжим –
Золото шло с серебром,
За окрас в двуцветьи равном
Так и звали его Чалым,
Рос же Чалый своенравным,
Непослушным, озорным,
Но дружил он, как и прежде,
Только с конюхом одним.
Табунок коней в ночное
Егор с Жучкою гонял,
С нею вместе охранял.
У реки в ночном тумане
Бродят кони как в сметане.
Ног не видно, только круп –
То ли ходят, толь плывут.
Чалый тоже тут гуляет,
Но его невольно тянет
На большой простор полей –
Чтоб лететь над полем птицей,
Высекать копытом искры,
Пар клубами из ноздрей
Как у резвых лошадей,
И однажды ночью Чалый
Отдалялся всё лукаво
Шаг за шагом, уж пока
Не исчез из табуна.
Он скакал в полях, где озимь,
Грудью рвал тугой он воздух,
Каждый мускул в нём играл –
Он пространство покорял.
Но нечаянно вдруг камнем
Ногу заднюю поранил.
Фыркнул он, остановился
Там где с болью оступился.
Сзади был откос высокий,
Впереди овраг глубокий.
В том овраге у ручья
Волчья пряталась семья,
У волчицы пять волчат,
День и ночь всё есть хотят.
Но беда с ней приключилась –
Как-то раз она попалась
У овина, там где кралась,
Чтоб овечку, изловчившись
Умыкнуть скорей без шума.
Но мужик, недолго думав,
Выскочил вдруг из овина,
Выхватив из стога вилы,
И так там была побита,
Что совсем едва жива
Еле ноги унесла.
А волчат кормить ведь надо,
Но нельзя идти ей в стадо,
Нет той силы для охоты.
И была она в заботе
Где бы ей добыть харчей
Для прожорливых детей
Видит вдруг, тут что за диво –
Недалёко конь пугливый
Осторожно так ступает,
Сразу видно, что хромает,
Конь же очень молодой,
Не встречался он с бедой.
Волки знают – сзади конь
Бьёт копытом как огонь,
Так что просто быть убитым.
Нужно спереди зайти
И вцепиться крепко в горло,
Тут уж жертва враз готова.
И волчица, припадая,
Подкралась к такому краю,
Чтобы прыгнуть сразу ввысь.
Но учуял Чалый горе,
Захрапев, взлетел свечою.
Опоздала чуть волчица,
Не успела в горе впиться.
Зуба лязгнули впустую,
Вырвав лишь кусок из шкуры.
И к тому ж сама волчица
Не успела уклониться,
С высоты тугим копытом
Враз она была убита.
И храпя, дрожа, хромая,
Траву кровью помечая,
Чалый бросился скакать
По своей тропе назад.
Каждый мускул трепетал,
Сторожко ушами прял
И, косясь на куст любой,
Он спешил скорей домой.
Наконец в бессильи фыркнув,
К двери денника припал
И тихонечко заржал.
Громко, радостно тут лая,
Вышла Жучка из сарая,
И Егор спешил вприпрыжку
Открывать скорей задвижку.
- Ах, ты глупый, бедный малый,
Где тебя носило, Чалый,
Ба, да ты был в переделке,
Чтоб такой тебе урок
Впредь пошёл бы всё же впрок.
Хлопотал Егор вокруг,
И жалея, и ругая,
Чалого в денник впуская.
Вытер кровь и смазал рану,
Чалый глянул благодарно.
Он вздохнул, глаза закрыл,
Виноватой головою
На плечо припал Егору.
И стояли так два друга –
Присмиревший тихий Чалый
И Егор – седой и старый.
Конюх понял жеребёнка –
Как ему в простор летелось,
Да настигла вот беда,
Нету опыта пока.
А другой жалел Егора –
Не дано ему задора
Все опасности презрев,
Вихрем в поле полететь.
Так они поговорили
И расстались до утра.
Хорошо, когда душа
Понимает всё, любя.