Мгновенью, утонувшему в заклятьях,
Найду ли объяснений на земле я?
За грудою теснивших не познать их,
Твоих мне искушений, Саломея!
Во мрачности пронзительнейшей ночи,
Вдруг ставшей мне опасною и злою,
Ты дышишь. Ты чудовищная дочь и
Всех ближе вмиг становишься с луною.
Её ли полумертвенная краска,
Спустившись, как влияние дурмана,
Смутила до немедленнейших ласк, а
Взыграла до пророка Иоанна.
Что сделало с тобою помутненье?
Отверсты вновь уста, но не слышны мне
Мольбы и лишь отбрасываю тень я
В надежде на раскаяние в гимне.
Не сладко ведь под натиском упасть и
Да сгинуть, но твоё ль в том амплуа ли?
Срывать для необузданной той страсти
Все семь поочерёдные вуали.
Открылась соблазнительностью чресел
И грудью, что лишь ткани, лобызая,
Хранили. Очарован ей и весел,
Смотрел, но исключительно в глаза я
Я верил, что попросишь жемчуга ты
С оправою невиданной златою,
Сокровища, монеты иль агаты,
Но чуждо то, ты грезила — главою!
Целуя обескровленные губы,
Холодные, что дремлющие камни,
Так ласково и вовсе уж негрубо
О, милая, как ныне ты смешна мне!
Лишь лунные здесь всполохи бушуя,
Тобою восхищаясь, да и грея,
Замрут, как непременно так скажу я:
Прощай же навсегда! О, Саломея...
~ ~ ~
Метрика стиха: пеон второй ( - / - - )
~ ~ ~
Иллюстрация: Александр Анатольевич Воронков
Саломея, 1993