От улыбок ваших
многочисленных
Бурно, но незаметно спрячусь
В сторонке,
окисленный,
Наблюдательный - расплачусь.
Вы, даже самые близкие,
Шипите как кошки на раненого.
Вы впрочем, местами
и сами
кислые,
И тоже плачете под "Нежность" Рахманинова,
Что сложно определить оправданием
Вашему звериному шипению
На меня, неприкаянного,
И на моё неуместное
в жизнь
вкрапление.
Подарили б мне, чтоль,
Инструмент испарения,
И музыкальный, чтобы я свою боль,
Выражал необычным по вашему мнению
способом.
И я буду как Сербии Косово
Принадлежать, но не подчиняться,
Посылать часть энергии вбросами,
И двадцать раз отжиматься.
И так всю жизнь: лёгкий пар
да музыка,
Да и прочие продукты для
и от
моего интеллекта,
Приходящие калибровочным грузиком
Весам ценностей, и бесценностей
субъекта.
А пока
слова
для открытых глаз и ушей,
Вот и всё выражение
отчуждения.
Ведь коты не шипят
на мышей,
А псы
не про-
изведения.
Да и слёз я не вижу давно
На последних Выходах в Серое,
Да и окислы ваши, похоже...
Или мОзги
совсем
неумелые.
И неуместные замечания
Что я не подстать
своей собственной тени,
Как и иные в посылках предметы
рваные,
Оставьте,
отправьте следующей смене.
Ну и что, что я в теле скафандра
Провожу больше часа зимовья?
Что зима моя,
в девять миллионов слогов
мантра,
И что в глаза я смотрю
Межбровьем?
Я не прячусь от вас,
Я прячу от вас то что есть,
И потом, в глубине ваших глаз,
Просто,
огрехов не счесть,
Или слишком много любви
Но это иная
весть,
Не о том, визави,
Разговор, ведь любовь не про нашу
Честь.
И напрасно о кошках я так нелестно,
Ведь кошки мне лижут бороду.
А вы... Вы так же как я - прелестны,
Неуместны, одиноко идёте по городу.
Безнадёжно другие,
чужие,
Хоть и общему языку обучаемся.
Такие как мы не приходят впервые,
И уходим мы не единожды:
возвращаемся.
Отчужденцы,
кислые,
быстрые.
Надеющиеся
на место в общей песочнице.
Не способные толком создать камышистые
Озёра для душ,
ибо место их, как у всех - в бутерброднице.
Съеденные, иль что хуже - надкушенные.
И не смирившиеся с этим,
ведь съеден был орган смирения.
Отчуждение, в собственном храме разрушенном,
Обладающее свободой
но всё ещё верующее во спасение.
Которое если и не в эту субботу
придёт, то позднее,
Хоть мы давно и не верим
в существование времени.
Оно пройдёт на градус южнее,
И угодит в соседа, выпишет премию,
Подарит и безнаказанность и преступление,
И счастье
и вышеупомянутую за неё безнаказанность.
Всё в целом и общем
не нужное
нашему
отчуждению.
Потому что гораздо кислее, быстрее
у нас протекает сказочность.
Ты - способный на всё,
но не способный к проявлению этого,
Не будь как мы - приобщайся.
Нас и так слишком много, нам всё фиолетово,
Нет совместимостей, как и прайса
На услуги. Лишь
непрекращающееся ощущение всего бесплатного,
И отсутствие суда внешнего,
при до ужаса страшном внутренностном,
И отсутствие корня земного,
как и квадратного,
При умножении ощущенья запудренности.
Мы знаем правду - мы
обмануты.
И мы честно справляемся, более-менее...
Нам не оставили выбора:
нам либо неведеньем стянутыми,
Либо,
будь оно проклято,
принятие
отчуждения.