я, говорит, наверно сойду с ума
или сопьюсь в этом сером дождливом Питере,
ты же холодная, грубая, как тюрьма,
ты же такая красивая в этом свитере.
я, говорит, от этого так устал,
ты бы уехала в Африку править племенем,
только не теми, кто пред тобою пал,
сделала их рабами, зовёшь их бременем.
я, говорит, живу, но мне нечего есть
ты в этом городе точно смогла бы выжить,
я же пока задыхаюсь и маюсь здесь,
курю, да смотрю сквозь очки на чужие крыши.
я, говорит, зимой улечу на юг,
если продам всю ваниль полуночных музык,
я их писал о тебе, но уже не пишу,
так повелось, будто ворот у шеи узок.
я, говорит, не вернусь, я останусь там,
на теплой песчаной земле, на морских хребтах
кушать кокосы, скучать по твоим глазам,
пока ты гуляешь в вязаных свитерах.