Ну вот опять. Я не могу уснуть.
Любую палку можно перегнуть.
Любое сердце может бессердечно.
Любая дура стать Заречной.
Ну вот опять. Дала же себе слово.
Я стала слишком бестолковой.
Хотела вставить фразу поумней -
Там что-то про мужчин и про друзей.
По смыслу было: значит, он не очень.
А мне плевать. Я лучше в одиночку,
Пока он там играет в дурака.
Я сосчитаю звезды - свысока
Их лучше видно, а себя - подавно.
Я не люблю, когда не складно.
Я обещала больше не строки,
Но чуть дела мои плохи,
Я тут же нахожу свою тетрадь,
И ну её слезами поливать.
И ну как в сказках: "кровь - мои чернила.
Меня от его взгляда просквозило.
Мой позвоночник, выгнувшись вопросом,
Мечтает показаться ему взрослой.
Смотри, мне 20. А кишка тонка
Принять твоё беззвучное "пока",
Принять твоё "get out" и "adieu".
В окошко выкинуть твоё шмотьё."
... Ты думаешь, конкретно кто-то есть?
Я просто не могу, как с никотина, слезть
С того, что ночью я пишу.
Я продаю себя карандашу.
А он за это выдаёт стихи,
Преобразуя все мои грехи
В поэзию и стихотворный слог.
Это и есть мой одичалый Бог.
Зачем нужна игла, когда есть остриё
Пера, что все моё враньё,
Мои все выдумки, моё сплошное "чёрт"
Переведёт в слова. И может повезёт
В ночи наткнёшься невзначай,
И всё поймёшь, и пригласишь на чай.
Ну вот, а обещала, чтоб ни слова.
Часы пробили снова полвторого.
И руки сами ищут карандаш.
Мой сон на стих - такое "дашь на дашь".
Но знаю точно, явно, наперёд,
Что муза мне бессовестно наврёт,
Что "нету сил." Сама же убежит
С каким - нибудь поэтом будет пить.
И я пойду в ночи искать кабак,
В котором пьёт она, поэт-дурак,
В котором встретимся и мы с тобой.
Прости за рифмы. Муза ведь в запое,
Поэтому закончу кое-как.
В моей башке давно один бардак.
Вернётся муза, может допишу,
И вновь продам себя карандашу.