День первый
И вот опять наш самолёт
Готов к очередной посадке,
Внизу мороз, сугробы, лёд.
Ура, я снова на Камчатке!
На этот раз - на Рождество,
Такое не всегда бывает.
На сердце радость, торжество,
Печаль куда-то уплывает.
Огонь святой горит в груди,
Но дней у нас не так уж много,
Но всё, что ждёт нас впереди,
Уже благословенно Богом.
Господь ещё даёт нам час,
Мы прилетели на служенье,
В аэропорту встречают нас
Владимир, Константин и Женя.
У нас сегодня день забот,
Мы покупаем для Камчатки
Полувоенный вездеход -
Советской армии остатки.
Сдавайся, хитрый сатана!
Теперь все сёла будут наши,
Камчатка будет спасена,
Что может быть на свете краше.
Благослови Господь Святой
Его в трущобах и в пустыне,
Наш новый ГАЗ шесят шестой,
Да будет он Твоим отныне!
Мы молим, руки возложив,
В груди пылает Духа пламя.
Господь - Ты Свят, Господь - Ты жив!
В труде святом, Ты будешь с нами.
Святая Божия любовь
Нашла нам транспорт по заказу.
Закат, мороз крепчает вновь,
Мы едем с братьями на базу.
И там, от суеты вдали,
В любви святой сердечной братской
Мы молимся за край земли,
Земли моей - родной камчатской.
И пьем в кругу горячий чай,
Жуём конфеты и печенье.
Олежка, милый, не скучай,
У нас святое повеленье.
В ту ночь мне снился автобат.
Мы в боевой афганской зоне,
Идут бои за Файзабад,
Я еду на своём ГАЗоне.
День второй
И вот опять блестит восход
На склонах гор сияньем ярким.
У нас сегодня день забот
Нам нужно закупать подарки.
О, да! Подарки для детей -
Печенье, яблоки, конфеты.
Пришло спасенье для людей,
Живущим на краю планеты.
И будет север и восток
Гореть Его Святым сияньем.
И как бы не был мир жесток,
Свершить придется покаянье.
Ктоб ни был ты - коряк, эвен,
Жить нужно в мире с Иисусом.
Мы загружаем женин вэн
До потолка священным грузом.
И вновь на север долгий путь,
Сквозь тишину ночного леса.
Отрада наполняет грудь,
Сегодня ночью будем в Эссо.
Пока менял Евгений скат,
Мы шли пешком вдвоём с Олегом,
Волков здесь нет, не бойся брат,
А мишки спят давно под снегом.
И только звёзды в вышине
Горят далёкими огнями.
Мы молим Бога в тишине,
Чтоб был всегда везде Он с нами.
Мерцают фары впереди,
Навстречу нам машина мчится.
Мигают, думают - поди
Кому-то дома не сидится.
И снова мы идём вдвоём
Сквозь тишину ночного леса.
Мечтаем, молимся, поём...
Замёрзнем, не дойдём до Эссо.
Застынем бедные в лесу,
Но к счастью свет сияет сзади.
Садитесь, ладно довезу!
Своих не бросим, Бога ради.
Под шинами трескучий снег,
Огни мерцают на опушке.
Нас ждёт чавыча и ночлег
Давно в бревенчатой избушке.
Всю ночь в трубе журчит вода,
Тепло сюда течёт от речки,
А что журчит, то не беда,
Зато совсем не нужно печки.
В ту ночь мне снилось будто я
Торговец на торговой базе,
Ко мне приехали друзья
На ржавом стареньком УАЗе.
И я сказал им: Эй, народ!
Уж больно старый ваш УАЗик,
В подарок вам на Новый Год
Возьмите этот новый ГАЗик!
День третий
Тут ночь с пяти до десяти,
А в десять рассветает сразу.
Нам нужно Эссо потрясти
И пригласить людей на базу.
Музей Олегу показать,
Проведать в храме Владислава,
И вновь кому-то рассказать,
О Том Кому вся честь и слава.
В тридцатиградусный мороз
В бассейне тёплом искупаться,
Мороз потом, как стая ос,
Над нами будет издеваться.
Услышав, что проснулись мы,
К нам вниз бегут Валера с Сашей:
Неужто, к нам среди зимы
Опять приехал дядя Паша!
С детьми и взрослыми полдня
Толпой подарки комплектуем,
В избушке тесно, толкотня,
Но мы совсем не конфликтуем.
Потом отрезали мосёл
Ножовкой от оленьей туши,
И с луком бросили в котёл.
Мы отведём сегодня души.
Потом пошли искать друзей:
Нарушив темные порядки,
Идя домой зашли в музей
Народов коренных Камчатки.
Он расположен у моста
В музее два серьезных зала,
Большого стоил он труда
Средст вложено в него немало.
В одном эвенская семья
Охотники-оленеводы -
Отец и мать, и сыновья,
И юрты самобытной своды.
Костёр пылает посреди,
Котёл весит старинный, чёрный.
Любовь горит в моей груди,
И я, пришелец, ей покорный.
Авот в углу сидит шаман
Он весь в брелках и амумелетах
Народу бедному обман
Продал во тьму свои билеты.
ОБоже помоги Ему
Ктебе Живому обратиться
Ипусть сквозь пагубную тьму
Огонь Твой чистый разгорится.
В предметах утвари видна
Судьба эвенского народа,
А рядом яркая стена
Землицы быстренской природы.
Орлан, лисица, волк, медведь,
Олени, соболь, рассомаха.
Ну как, скажите, мне не петь,
И не писать стихи с размахом.
Глухарь, тетёрка, лебедь, рысь
И уток разноцветных стая,
Расправив крылья, рвётся в высь,
Кричит, на север улетая.
Сберечь бы этот аромат
И красоту земли для внука.
Сейчас у русских автомат,
Тогда стреляли дичь из лука.
А рыбу губят день и ночь,
В уме лишь деньги да карьера,
И некому земле помочь,
Спасти её от браконьера.
Кто омрачил людей умы,
Кто обратил все в пепелище,
Но вот, пригнувшись, входим мы
В полуподземное жилище.
Во мраке за моей спиной
Закрылись двери тёплой шкурой,
И мы объяты тишиной -
Корянской северной культурой.
Тут жили некогда гуртом,
По три семьи и по четыри,
Хватало места и притом
Все члены рода жили в мире.
В таком жилище пили чай,
Друзей встречали, провожали,
Варили суп и, невзначай,
Детишек матери рожали.
Острога, нарты, самострел,
Кита поношенные кости.
Когда-то здесь очаг горел
И у костра сидели гости.
Весло, капкан, гарпун, каяк,
Топор, ножи, мордушки, сети...
Вот так когда-то жил коряк
На этом дальнем белом свете.
Аркан крученный, снегоступ,
Корзины, снасти, снаряженье,
Кухляжка тёплая — тулуп,
Крючки, лопата, украшенья.
Припасов коробы, мешки,
Из лисьей шкуры малахаи,
И деревяные божки
Лежат без дела, отдыхают.
У каждой пары свой кукуль -
Мешок семейный для ночлега,
В нём далеко от снежных бурь
Семья спала предавшись негам.
Вверху дыра, парадный вход,
Бревно с рубцами, чтоб спускаться.
Корякский северный народ
Умел за жизнь свою сражаться.
Потом, шагая в Новый Год,
В кругу произнесли молитвы.
В шестнадцатом нас ждёт поход,
И за людей камчатских битвы.
В ту ночь я странником забрёл
В лесное стойбище коряков.
Их старый вождь Седой Орел
Неплохо знал наречье знаков.
И мы у жаркого костра,
Друг друга ясно понимая,
Вдвоём сидели до утра,
Костру трескучему внимая.
День четвёртый
И вот, вершин косая тень
Скользнула к спящему народу,
Земля встречает новый день
Уже шестнадцатого года.
Благословенья сниспросив,
В мольбе по милости Господней,
До крыши "микрик" загрузив,
Мы едим в Козырёвск сегодня.
Хрустит дорога в тишине,
В салоне брякают стаканы,
Над спящим лесом в тишине
Дымятся грозные вулканы.
Тот, что повыше - Ключевской,
А рядом - Камень и Толбачик.
Я панорамою такой
Взволнован, что камчатский зайчик.
И хоть не тронут белый снег,
Дымятся трубы перед нами,
Здесь нет, как в Эссо, тёплых рек,
Посёлок топится дровами.
Нас в церкви ждёт уже обед...
Мы сыты, значит всё в порядке,
Вдали от всех тревог и бед
Мы снова едем по Камчатке.
Душа-певица не молчи,
Не будь унылой, одинокой.
Конечный путь у нас Ключи,
Посёлок у реки широкой.
На перекрёстке справа часть,
Войска стоят на всякий случай,
Японцам не дадут напасть
На берега страны могучей.
А кто попробует, в капкан
Загонят боевые пушки.
А там вдали ещё вулкан
Дымком струится на макушке.
Шивелуч прозвище ему
Давным-давно в народе дали,
Молчал бы только, ни к чему
Пугать Ключи, ведь все устали.
Тут внучка Сталина живёт
В своей избушке кособокой,
Над ней висит моральный гнёт,
Она больна и одинока.
Мы ей хотели рассказать
О том, в Ком истина и сила,
Но, отвергая благодать,
Она к себе нас не впустила.
Внутри был слышен лай собак,
И в окнах шевелились шторы.
В её душе гнетущий мрак,
Стальные, крепкие запоры.
Довольно, Женя, не стучи,
Напрасны все твои старанья.
И мы оставили Ключи,
И едем в церковь на собранье.
Мы в Козыревск вернулись вновь,
А у избушки тёти Кати
В кулёчке Божия любовь
Висит по воле благодати.
Оставив все свои дела,
Кристина, мама молодая,
Дитя в собранье принесла,
Благословенья ожидая.
Её в две тысячи седьмом
Встречал я в лагере впервые,
Как изменили всё кругом
Года, как птицы полевые.
И маму, и её дитя
Мы от души благословили,
Чтоб с Богом по земле идя
Росли и в здравии, и в силе.
Ходи Кристина в Божий дом,
Не оставляй его, не надо,
Твоей душе спасенье в Нём,
В Нём сила, вера и отрада.
Посёлок с Женей обходя,
Нам зверобои подарили
Большую лапу медведя,
Чтоб мы её себе сварили.
От косолапы таковой
В желудке началось сметенье,
И мы отдали с головой
Её эвенам на съеденье.
В собранье было много слёз,
И слово Божие звучало -
Благословен Иисус Христос
Во веки Сущий от начала.
Здесь рядом с нами пастухи,
Христос-младенец на соломе.
Поев наваристой ухи,
Мы спать ложимся в Божьем доме.
Я здесь как отрок Самуил,
В жилище Божьем у ковчега.
Всю ночь я, как в бреду ходил,
В горах, где было много снега.
День пятый
И вот рассвет блеснул опять,
Развеев мрак морозной ночи,
Сегодня минус сорок пять,
Но в комнате у нас, как в Сочи.
А тут несут уже паёк -
Картошку, балычок, варенье.
Мы кушаем и пьём чаёк,
А в два часа у нас служенье.
Скрипит под ножками снежок,
Детишки открывают двери.
Их ждёт с подарками мешок,
И приглашенье к чистой вере.
Валера с Сашей им споют,
Стихи о Рождестве расскажут,
Любовь окажут и приют,
В лице своём Христа покажут.
А я им расскажу потом
В простом доступном детском слове,
Что люди сделали с Христом
В яслях, а после на Голгофе.
Я покажу на деле им
Причину детских слёз и горя,
И как возможно быть другим
В греховном, развращённом море.
Кто заставляет пить вино,
У деток деньги отбирает?
И почему вокруг темно,
И бедам нет конца и края.
О том как демон, дьявол, бес
Терзает и тела, и души.
И как Христос пришёл с небес
Работу дьявола разрушить.
Я попрошу их возвестить
О том друзьям не слишком строго,
И всех гостинцем угостить -
Подарков лишних было много.
Мои слова любви простой
В детишках душу возмущали,
И дети с радостью святой
Мне сделать так пообещали.
А чтобы веру сохранить
В душе от зла и заблуждений,
Я попросил их приходить
По воскресеньям на служение.
И дети радуясь пошли
По снежным улицам куда-то,
И весть благую понесли
Друзьям, как пастухи когда-то.
Закат посёлок погрузил
Во мрак, Медведица над лесом.
Наш "микрик" не жалея сил
Бежит своей дорогой в Эссо.
Всю ночь мне снился напролёт
Диктатор злой - товарищ Сталин,
Я убегал, ломая лёд,
По речке в сумрачные дали.
День шестой
У нас сегодня день забот,
За лесом музыка играет,
От сна проснувшейся народ
На «горнолыжку» собирает.
О чём-то звонко в микрофон
Кричит взволнованный оратор,
Народ идёт со всех сторон,
Приехал даже губернатор.
Спешат, бегут не зная мер
Неугомонные туристы,
Тут нынче много разных вер -
От харизмата до баптиста.
Здесь даже топчут русский снег
Французы, немцы и британцы,
На сцене пляшет "Нурганек"
Свои языческие танцы.
Сегодня в Эссо детвора
Свои проверит дарованья,
Им в бой давно уже пора,
У них пройдут соревнованья
Для всех готов горячий чай,
Шурпа из жирного оленя.
Народ камчатский, не скучай,
Да придет мир в твои селенья!
Тоска за родину в душе,
А подо мной тулуп и нарты.
Спортсменны юные уже
Стоят волнуются у старта.
Ещё мгновенье и - лыжня
Скрипит под лыжами детишек.
Я встречу тут в теченьи дня
Уже знакомых ребятишек.
Варвара, Нестор, Алексей,
Виталя, Николай, Авросим.
Вперёд, ребята, не робей!
Мы вас на полпути не бросим.
Растут ребята день за днём,
А мы ветшаем и стареем,
Даст Бог и мы святым огнём
Сердца их юные согреем.
И вот, уже гордясь собой,.
Стоят собачие упряжки
Резвятся, лают, рвутся в бой
Неугомонные бедняжки.
Морозы лайкам нипочём,
Их Бог-Творец закутал в шкуры.
И только щёки кумачом
Горят у маленьких коюров.
А ближе к вечеру у нас
Концерт духовный состоится,
В библиотеке целый час
Мы будем для людей трудиться.
Но жалко, что не все места
Займёт народ а просторном зале,
У яслей Господа Христа,
А мы ведь всех на вечер звали.
А кто пришёл с собой унёс
Подарки, песни, наставленья,
А главное Иисус Христос
Им предложил Своё спасенье.
Опять трудились от души
Валера, Саша, Женя, Света.
И брат Олег не лыком шит,
И я был не плохим поэтом.
Но выбор всё же у людей,
Каким бы не был призыв жарким.
После собранья для детей
Был чай с лимоном и подарки.
В ту ночь мне снился детский сад,
Мы пели в хороводе звонко,
То было много лет назад
Я был тогда ещё ребёнком.
Я дед-морозу рассказал
Стишок про чудо-табуретку,
Он нос свой красный почесал,
Но всё же выдал мне конфетку.
День седьмой
Идеи нам не дали спать,
В хороших нартах снегоходом
Мы отправляемся опять
На огонёк к оленеводам.
Сиденья к нартам пристегнув
На первокласные запоры,
Тела в тулупы завернув,
Мы мчимся по сугробам в горы.
В горах на перевале снег
Переливается, белеет.
Наш Рома - смелый человек
В посёлке нет его смелее.
Я в табуне уже бывал
В две тысячи восьмом однажды,
Но в январе на перевал
С людьми отправится не каждый.
А жизнь у всех у нас одна,
И рисковать ей тоже стоит,
Чтоб благодать была видна
Не только в сладостном покое.
Но, попирая тишину
Кидая снег, бежит "ямаха".
Эх, Рома, Рома, ну и ну!
И у тебя нет тоже страха.
То спуск, то кочка, то подъём,
Косые склоны, буераки,
Но с Ромой мы не пропадём,
Он не сдаётся в плен без драки.
Вот мы и на вершине гор,
Вокруг бескрайние просторы,
Наш Рома заглушил мотор:
"Любуйтесь, это наши горы!
Любуйтесь нашей красотой,
Снимайте видео и фото,
А я ребята не святой,
Мне покурить ещё охота.
Хотя порой я и молюсь,
Когда в душе пустой тревога,
Из тьмы греха на свет стремлюсь
И начинаю верить в Бога.
А прошлым летом от забот
Хотел пойти и покрестится,
Да батюшка у нас не тот,
И водку пьёт и матерится.
Но Бог в душе моей всегда,
Людей ведь нет совсем безбожных,
А что курю, то не беда,
В любое время бросить можно."
Он замолчал и тишина
Над тундрой спящей воцарилась,
В безмолвьи белая страна,
Как в книгах Джека повторилась.
Я вспомнил "Лигу стариков"
"Сиянье севера", "Сивашку",
Читал их в детстве Озерков,
Они на север звали Пашку.
Вовек такого не забыть,
Тут царство снежной королевы,
Тут нужно не читать, а быть,
Хотя бы раз рождённым Евой.
Как будто Тихий океан
Шумел и замер на мгновенье,
Попал в заманчивый капкан,
Застыл, понравилось забвенье.
И вновь нарушил тишину
Мотор "ямахи" громогласный,
Мы покоряем вышину,
Подъём крутой, подъём опасный.
Снегомобиль бежит вперёд,
Стоять нельзя, стоять - крушенье,
Мотор визжит, мотор ревёт.
Движенье, только лишь движенье!
Подъём тяжёлый покорён
Без всяких лишних промедлений,
И к нам бегут со всех сторон
Олени, славные олени.
Мы самым смелым раздаём
Кусочки хлеба и печенье,
Оленям север нипочём,
Они на Божьем попеченьи.
Для них под снегом вкусный мох,
Копыта служат им лопатой,
И край земли для них не плох,
Для них он щедрый и богатый.
Чтоб мох короткий доставать,
Творец им дал большие губы,
А чтоб в мороз не застывать
Одел их в неплохие шубы.
Когда мороз за пятьдесят,
Господь сгоняет стадо в кучу,
Вовнутрь Он ставит оленят,
Снаружи рогачей могучих.
И стадо, как водоворот,
Вращает бедных согревая.
Господь! Как может жить народ
Тебя Творца не воспевая!?
Излей Иисус потоки сил
И дай порывы неземные,
Чтоб я любовью растопил
Сердца народа ледяные.
Пошли Иисус такой полёт,
И духа дай мне не начатк,и
Чтоб наконец расстаял лёд,
Холодный лёд моей Камчатки.
Погладив важенкам хребты,
Телятам почесав затылки,
Мы вниз несёмся с высоты,
В санях трясёмся, как бутылки.
По бездорожью, по холмам,
Меж скал по узкому ущелью
Летим к знакомым пастухам
В табун к оленеводам в келью.
Их стойбища от табуна
В семи хороших километрах,
И вновь терзает нас волна -
Поток безжалостного ветра.
Мы застревали десять раз,
И пару раз перевернулись,
Проехав по ущелью час
Назад чуть было не вернулись.
Но вдруг расстаял в сердце мрак,
Запахло дымом, свежим чаем,
Мы слышим звонкий лай собак,
Гостей непрошенных встречаем.
Горит приветливо костёр,
На печке свежая лепёшка,
Когда-то тут стоял шатёр,
Теперь избушка в два окошка.
Мы поздравляем пастухов
И с Рождеством и с Новым Годом.
Немало тягостных грехов
И у эвенского народа.
В подарок вам от нас, друзья,
Печенье, Библия, конфеты.
Вам шлют далёкие края
Свои сердечные приветы.
Спросил гостей Сергей-эвен:
- Вы кто, свидетели Йеговы?
Пришли забрать несчастных в плен?
- Да нет, Серёжа. - Ну, а кто вы?
Вы протестанты, как Куркин?
Мы Куркина неплохо знаем,
В посёлке Эссо он один,
Тебя я тоже вспоминаю.
Ты был в две тясячи восьмом,
Ещё снимал нас на кассету,
Не дружишь парень ты с умом,
И что тебя несёт по свету?!
Я показал тебе тогда,
Как кушать почку от оленя.
Как видишь сам, бегут года,
Бегут вперёд без промедленья.
Я тоже верю и молюсь,
Мой бог-помощник - ворон чёрный,
К нему я всей душой стремлюсь,
Ему я верный и покорный.
Могучим взором с высоты
Он видит всё и знает много,
Я тоже верю, как и ты,
Но в своего я верю бога.
Сегодня каркал он с утра,
Что будут гости в нашем доме,
Он видел вас ещё вчера,
Когда вы шли на стрелку к Роме.
Ещё накаркал он о том,
Что друга моего убили,
Наш ворон знает что почём,
Наш ворон в мудрости и в силе.
Он знает лес, и знает дол,
Он к жизни наш народ направил."
А Рома между тем на стол
Бутылку коньяка поставил.
Серёжа пробку открутил,
И прежде всех движеньем робким
Огонь в печурке угостил,
Плеснув в него коньяк из пробки.
"Огню почтенье и поклон,
Таков обычай наших предков,
Камчатских жителей закон,
Его здесь встретишь ты не редко."
Коньяк помог друзьям дышать,
Поднял эвенам настроенье,
И каждый стал провозглашать,
Свои по вере в Бога мненья.
Потом капкан, ружьё - стрелять
Пошли по морю и по суше,
А матюков, хоть отбавляй
У нас в конце завяли уши.
Но, к счастью, нам уже пора,
Мы на полслове попрощались,
И помолившись у костра,
В посёлок вдоль реки помчались.
Над речкой пар и лес вокруг,
Как будто выбит из гранита,
Святая мудрость Божьих рук
В таких явлениях открыта.
Темно, луны сегодня нет,
Она на том конце планеты,
И только фары яркий свет
Даёт нам зреть картину эту.
В ту ночь мне снился перевал.
Метель, костёр и волчья стая.
Я с Ромой стадо охранял,
Большие камни в них кидая.
Мне снилось, будто бы Роман,
Как драгоценный ломоть хлеба,
Засунул Библию в карман,
Взирая с верою на небо.
День восьмой
У нас сегодня день забот,
Мы встали очень-очень рано,
Сегодня мы идём в поход
В дом милосердия с программой.
Детишки, словно на парад,
Одели новые одежды.
Умолкнет пусть коварный ад
В лучах Евангельской надежды.
И вот мы грузим в женин вэн
Подарки и аппаратуру.
Пусть знает русский и эвен
Баптистов чистую натуру.
У входа светлого в приют
Нас все работники встречают,
Да и питомцы тоже ждут
Концерт и угощенье к чаю.
И снова песни, и стихи,
И слово о Христе рождённом,
Как Бог простил земле грехи
Христом на древе пригвождённом.
Одна старушка, вдруг прозрев,
Спросила: Высектанты что ли?
И, на мгновенье озверев,
Ушла к своей нелёгкой доле.
- О Боже! им осталось жить
Здесь на земле совсем немного,
Поторопи их поспешить
К Тебе Господь, - просил я Бога.
Пусть припадут к Твоим ногам!
Мои уста Христа просили.
Потом детишки старикам
Подарки наши разносили.
Подарков наших к Рождеству
Хватило и для персонала,
Тут жизнь со смертью наяву,
И от того душа стонала.
И потому хотелось всем
Кричать, - о люди просыпайтесь!
Христос спустился в Вифлеем,
Ну что вы медлите, спасайтесь!
Пришло спасение с небес,
И весть о том достигла края,
Родился, умер и воскрес,
Открыв народам двери рая.
В ту ночь больница снилась мне,
Где мать была моя - старушка,
Она шептала в тишине:
Пришёл сыночек мой Павлушка.
Потом у гроба я дрожал,
Как сирота в душе голодный,
И руку мамину держал.
Рука была уже холодной.
День девятый
И вот опять ночная тень
На запад тянется над лесом,
У нас сегодня грустный день,
Последний день в поселке Эссо.
Мы собираем молодежь
На молодежное общенье,
Разлука, словно острый нож,
Разрежет наше единенье.
Безмерна Божья благодать,
Но времени у нас не много.
О главном хочется сказать,
Для тех, кто все же ищет Бога.
Для тех, кто тянется к Нему
Возненавидев мир разврата
И побеждая светом тьму,
В Христе нашел Отца и Брата.
И был сердечный разговор,
И для друзей звучало снова,
В предупрежденье и в укор,
Всепобеждающее Слово.
О, сколько милостей явил
Господь в любви Своей для Эссо,
А ты, родной, не проявил
К Нему большого интереса.
Ты сыновей своих губил,
Когда спасенье было рядом,
Когда мой глас тревогу бил,
Ты поворачивался задом.
В потоке горьких жгучих слез
Людские чувства возмущались.
И вновь грехи прощал Христос,
И люди к Богу возвращались.
В молитве чистой и простой
Ичанга Павел, Ксюша, Настя,
Волной могучей Дух Святой
Их вырывал из адской пасти.
В ту ночь мне снился Илмаган,
Над гладью солнышко сияло,
Толпа спасенных христиан
На берегу крутом стояла.
В воде холодной голубой
Крещенье люди принимали.
После крещения гурьбой,
Их поздравляя обнимали.
День десятый
Посёлок Эссо спит в тиши,
Бедняк не видит и не знает,
Что друг, не чая в нём души,
Его сегодня покидает.
А если вдруг проснётся он,
То не почувствует утраты,
Я для него, как тот шпион,
Бежавший из России в Штаты.
А может кто-то иногда
И вспомнит нас на полдороги,
Неся под сердцем сквозь года
Слова заветные о Боге.
Прощай, до встречи, милый друг!
Будь предан воле ты Господней.
Мы отправляемся на юг,
Мы едим в Мильково сегодня.
Сегодня праздник Рождества
Страна Россия отмечает.
Нас ждут святые торжества,
Собранье и общенье с чаем.
К обеду в праздничной глуши
Мы путь тяжёлый покорили,
Сестрички наши от души
Людей в собранье пригласили.
Звезда под потолком горит,
Яслей убогих панорама,
Вся обстановка говорит -
Нас ждёт хорошая программа.
Немало было чистых слёз,
Аккордеон звучал на славу.
Наш дорогой Иисус Христос
Достоин почестей по праву.
Вопросы были для детей
И были славные ответы,
И Лера пела у яслей,
А Лера помогала Света.
А за ответы детвора
Призы, ликуя, получала...
Пришла для Милькова пора
Начать от сердца всё сначала.
Звучала проповедь о том
Сердечным призывным набатом,
Как шёл Спаситель под крестом
На смерть за грешников когда-то.
Все гости, что пришли тогда,
В грехах покаялись сердечно,
И дружно приняли Христа
и славный жребий жизни вечной.
Потом мы кушали салат
И чай с икрой, и рыбой красной.
Господь наш милостью богат,
Он дал такой нам день прекрасный.
В ту ночь я был истопником,
По-русски, просто кочегаром,
Мороз шатался за окном,
Но печь моя дышала жаром.
Всю ночь провёл я при делах,
Но всё же мне приснился, вроде,
Военный лагерь в Карталах,
А я дежурным был по роте.
День одиннадцатый
Зима в своих правах с утра,
Мороз кусается, как осы,
Нам выезжать уже пора,
Но нужно поменять колёса.
На этот труд идёт Олег,
Как хорошо быть с этим брато,м
Он сам становится на снег,
И сам справляется с домкратом.
И снова путь сквозь серый лес,
Нас ждёт камчатская столица,
Где нужно для святых небес
Ешё трудиться и трудиться.
И я, и дети, и Олег
Добрались в целости и в мире,
Нам приготовили ночлег
В хорошей жениной квартире.
Тепло, светло, уют, вода.
И восхищеньям нет предела,
Но от комфорта, вот беда,
Мы уж отвыкли между делом.
В ту ночь мне снилось будто бы
Вулкан Авачинский взорвался,
И волей праведной судьбы
Я в Петропавловске остался.
День двенадцатый
И вот, опять заря встаёт
Над Петропавловском-Камчатским,
Господь еще нам день дает,
День для борьбы с законом адским.
Общенье будет, мы должны
Сердечным словом, силой Божьей
Крушить оковы сатаны
В среде церковной молодежи.
Предпренимаем смелый шаг
На откровенное общенье,
Для этого занял Ушак
У харизматов помещенье.
И приглашенья разослал:
Придите дети, ради Бога!
И молодежи я б сказал.
Пришло ни мало, и ни много.
И размышляли мы о том,
Как люди падают в дороге.
Не под крестом, а под грехом,
Забыв в своей борьбе о Боге.
Рубеж горячих юных лет
Осилить бедные не в силах,
Идут за похотью вослед,
И потому лежат в могилах.
Не могут сил в себе найти,
В грехах нелепых сердце стынет,
И потому на полпути
Костями падают в пустыне.
Мы десять важных ступеней
В тот вечер с ними разобрали,
Чтоб стали крепче и сильней,
Чтоб змеи их не обокрали.
Потом молились в тишине,
И были личные беседы,
Ребята открывали мне
Свои и радости и беды.
В ту ночь мне снилась молодежь:
Ледяев Леша, Кочкин Юра...
Годов ушедших не вернешь,
Как в тундре быстрого каюра.
Они из прошлого опять
Назад к нам больше не вернутся.
А я минут на двадцать пять
Сумел в них всё же окунуться.
День тринадцатый
И вот восход очередной
От тьмы ночной несет спасенье,
У нас сегодня выходной,
Камчатка встретит воскресенье.
Но мы не будем отдыхать,
Мы будем как всегда трудиться,
Мы будем сеять и пахать
На поле, чтоб росла пшеница.
Чтоб церковь Божия росла,
Трудилась, верила, мужала,
И чтобы дьявола дела
Своею верой разрушала.
Чтобы заботилась она
О каждой маленькой овечке,
Чтобы воспрянула она
И засветила в мире свечки.
И мы старались, как могли,
Огонь священный раздували.
И христиан родной земли
Гореть для ближних призывали.
Мы бились дружно, горячо,
А на исходе этой битвы,
Подставив ближнему плечо,
Склонились вместе для молитвы.
И наш огонь Иисус Христос
Святое Божие собранье,
Наполнил вдруг потоком слёз
И чистым духом покаянья.
Гори народ Христов, гори,
Топи священным жаром стужу.
О Боге вечном говори,
Спасай моей Камчатки душу.
В ту ночь приснился мне пожар,
Горел костёр, куда бы деться,
Народ пришел как будто в бар,
Но не тушить, а просто греться.
О, если б он горел всегда,
Мы б чаще приходили, метко,
Подметил кто-то, но беда,
Костёр горит наш очень редко.
День четырнадцатый
Грустит под снегом старый пень,
О чем-то плачет можжевельник,
У нас сегодня трудный день,
У нас сегодня понедельник.
Последний день, и нам пора
Уже в дорогу собираться.
Но мы с детишками с утра
Решили просто оторваться.
Одно именье посетить
С утра нам предложила Света.
Забыть про все и погостить
На том конце большого света.
Именье это строит здесь
Андрей Семашкин, парень хваткий,
О нем в округе ходит весть:
Он вхож в правительство Камчатки.
О нем немало передач
Смотрели люди на экранах,
Он по природе не хохмач,
Встает он утром очень рано.
И двадцать пламенных часов
Работает, ложится поздно,
Встречает полуночных сов,
Он любит бизнес свой серьезно.
Его с нуля он поднимал,
На всё имея плотный график,
О нем здесь даже фильм снимал
Национальный Geographic.
Он мастер спорта и судья,
И сам участник Берингии,
Его в далекие края
Зовут холодные стихии.
Андрюша - опытный каюр,
С горячей кровью в крепких венах,
Одежду носит он из шкур
И шапку с бисером эвена.
Он любит древний свой народ,
Познавший скорби и лишенья,
И не скрывает в тьме забот
Он своего происхожденья.
Во всем старается беречь
Народов северных культуру,
Дровами в доме топит печь
И ночью спать идет на шкуру.
Андрей по вере - харизмат,
Из алеутского народа,
Тут все, как сотню лет назад:
Избушка, юрта и природа.
Большой корякский балаган,
Музей, ножи, медвежьи шкуры,
Одежды, бубен, лук, капкан,
Не имитация, с натуры.
Здесь все построено кругом
С харизматическим азартом -
Ворота, баня, кухня, дом,
Большое предпочтенье нартам.
Но главного не забывай,
На первом месте здесь собаки,
Они такой поднимут лай,
А, в общем-то, живут без драки.
Их здесь полсотни, шум и вой.
Бегут к тебе, кусают пряжку.
Хотят на гонки, рвутся в бой,
Ну что ты, запрягай в упряжку.
Но я собакам не каюр,
Хотя не прочь бы прокатиться,
В моем дворе две пары шкут,
И с ними некогда возиться.
А вот вдали от всех вольер,
Живут веселые щенята,
Растут для будущих карьер,
Помчатся к северу когда-то.
А вот в загоне из жердей
Олени мирные пасутся.
Не убегают от людей,
К ним можно даже прикоснуться.
К животным тут иной почин,
И каждый зверь об этом знает,
Здесь тварь не стонет без причин,
И совокупно не стенает.
И в доме тоже красота -
Ольха - сучки, коряги, бревна,
Во всем порядок, чистота,
Открыто, правильно и ровно.
Наверх ступени в полбревна,
Вверху, на лад камчатский, спальни,
Там запах леса, тишина.
И современный умывальник.
За экзотическим столом
Мы пьем чаек, грызем горбушу,
Хвалясь умелым ремеслом,
Благословляем Словом душу.
И нас опять тот человек
Сквозь березняк четыре мили
Увозит в двадцать первый век,
Где ждут гостей автомобили.
Душе отраду и любовь
Несут такие посещенья.
Теперь мы в Елизово вновь,
Там ждет нас братское общенье.
Оставив мягкую постель,
В ту ночь я мчался на упряжке,
На крайний север, сквозь метель,
В одной тонехонькой рубашке.
Я видел полюс впереди
Под блеском северных сияний.
Огонь горел в моей груди,
Огонь неведомых исканий.
Из сердца вырывался крик
Метель стонала, как напильник.
Я цели бы своей достиг,
Но рано зазвенел будильник.
День пятнадцатый
На стол Светлана ставит торт,
А после завтрака поспешно
Увозит нас в аэропорт
И садит в самолет успешно.
С Камчаткой расставаться жаль,
Но хладнокровный и могучий
Наш самолет уходит вдаль,
На запад, сквозь туман и тучи.
Под шум и реактивный гул
Душа и плоть моя томилась,
И я на полчаса уснул,
Но ничего мне не приснилось.
Декабрь, 2016 год
Айсенти, Миннесота