Одинокий эсминец, он был на плаву,
А команда сбежала - напрасно зову!
По верёвке взобрался с плота я на борт,
Нам всегда помогает или ангел иль черт.
Я ведь был капитаном, решил – поживу!
Может быть, до России ещё доплыву,
Никаких нет пробоин, и глупо вникать,
Почему вся команда решила сбежать.
Курс наметил, а дальше есть автопилот,
Ведь эсминец почти как большой самолёт.
И на нем очень много питья и жратвы,
Что остаться должны от сбежавшей братвы.
Я по палубе шёл, вдруг навстречу она,
Рядом – пудель. Хозяйка красива, стройна.
Пудель резко залаял. Она: «Миль пардон!
У Люси очень скверный с мужчинами тон!»
Я спросил: «Не хотите ли выпить, мадам?
Коньячку, для знакомства, хотя бы сто грамм?»
Дама имя сказала, что Вера она,
И распалась меж нею и мною стена...
На эсминце гражданский имелся отсек,
Чтоб не чувствовал грустно себя человек.
Там была радиола, поймали волну,
И про третью забыв мировую войну,
Танцевали, кружились, шли пешкой в Ферзи…
И кружилась и тявкала с нами Люси.
По динамику тут вдруг раздался приказ:
«Начинайте! Москва не забыла про вас!»
«Все наверх!» И под эту свистковую трель
Мы стреляли с Веруней «Калибрами» в цель.
А потом танцевали, смотрели кино,
Пили виски, и с нами Люси заодно.
И по Волго-Донскому каналу в Москву
Мы приплыли, ничуть не впадая в тоску.
Путин Вере и мне ордена дал нам на грудь,
Но не в этом, конечно, истории суть.
В том она, что без Веры никак нам нельзя,
Вот что главное – Вера должна быть, друзья!
Вера, Вера! Ах, Вера! Была ты вблизи,
А теперь только тявкает рядом Люси!
И тоскуя о Вере, и Веру любя,
Дай, собачка моя, расцелую тебя!
20161125