Между холмов свой век доживал дракон.
Он жил сотни лет, но старость взяла свое.
Тот, кто для неба, полетов и воли рожден,
Ныне влачил бедственное житье.
Он был одинок, был днями совсем один;
И немудрено – драконы внушают страх.
Он умер бы так, став частью старых былин...
Коль не послышалось б сзади робкое «Ах!»
Дракон повернулся – медленно и тяжело.
Кто же драконьим величием пренебрег?
Старик удивился: перед его челом
Прямо стоял маленький человек.
Девочка смотрит прямо глаза в глаза;
Во взгляде не было страха, лишь интерес.
Девочка эта, палец свой детский грызя,
Звонко спросила его: «Ты ведь живешь здесь?»
Дракон, пораженный, просто ответил «Да»,
Напрасно пытаясь во взгляде прочесть испуг.
Девчонка же эта, ближе к нему подойдя,
Сказала одно лишь: «Ты будешь мне друг».
Девчонка людская ходит к холмам каждый день.
Старый дракон давно уже к ней привык.
Девчонка садится от солнца в драконью тень
И слушает сказки, что ей говорит старик.
Древних легенд очень много знает дракон,
Старых сказаний песня плавно течет.
Лишь когда алым становится небосклон,
Девчонка уходит. Он знает – завтра придет.
И так – день за днем, и плавно прошла весна.
Девчонка приходит к дракону, он не одинок.
Девочка слушает сказки, песням внимает она.
Только на счастье чужое зло точит клинок.
Какой-то «герой» дракона убить захотел.
(Подумать, какое геройство – убить старика!)
Слова у него были редко отличны от дел;
Попробовал бы удержать кто того чудака...
Достигнув холмов, вызывает дракона на бой.
Тот девочке шепчет: «Беги, это не для детей».
Девчонка вцепилась клещом в чешую: «Я с тобой!»
Боится, дрожит, да и личико снега белей.
Вот он, «герой» – уж заносит клинок, хохоча.
«Ну же, беги!» Рык дракона подобен мольбе.
С криком «Не смей!» она стала на путь меча...
Вопль драконий и алая кровь на земле.
Гнев старика был ужасен: «герой» сей в клочки
Был по земле разметан, и сломан меч.
Где-то багряные посредь травы ручейки...
Он не сумел свою девочку уберечь.
Хладное девочки тело с нежностью, мягко обняв,
Думал дракон – как же все-таки люди хрупки.
Закат свой последний гаснущим взглядом застав,
Старый дракон умер вскоре от горя-тоски.
Годы прошли – сотни, может, тысячи лет.
Мертвый дракон уж давно стал безмолвной скалой.
И, каждодневно встречая закат и рассвет,
Он все хранит смелой девочки мирный покой.