* * *
В поэте тяга к фехтованью –
лишить обидчика ушей!..
Что выпад, то призыв к дерзанью!..
Лекарством сумрачной душе
бывала почта полевая,
условность писем, пьедестал…
Стихи, как водку, подливая,
я стал, должно быть, тем, кем стал:
ранимым, гордым, чутким к фальши,
бесперспективным для вранья…
Марать блокнот стихами дальше –
и есть, по сути, жизнь моя.
Девице – шест, драгуну – саблю,
жене – возможность стать другой…
Мне кажется, я не лукавлю,
когда сгораю над строкой,
в костер подбросив страсть и немощь,
ночей итоги, хворост дней!..
Вдруг приобнять пытаясь небо,
лес превратив в обрубки пней.
Когда с горы не катят лыжи,
когда листву, как письма, жгут, –
сказать! В надежде, что услышат,
записывать, авось прочтут!..
И даже, может быть, оценят
и улыбнутся, снисходя…
Поэт всегда один на сцене,
не испугавшийся дождя!..
Ему и зонтик бесполезен,
и парусиновый навес, –
он неустроен и болезнен,
и беден, …и богат, как Крез!..
…Пиши, как дышишь, и дыши, ведь
поэт слегка наметил путь:
и, ошибаясь, не сфальшивить,
не знать, но только намекнуть, –
куда направит стрелку компас,
когда весну начнёт сурок,
талант вытапливая в образ,
а гениальность… между строк.