Что темная судьба пророчит мне,
в прорехи снов змеею проникая?
Что по утру останется за кадром
как истина, которая в вине?
Разгадывать положено другим –
потом, когда-нибудь, когда за мною
не долетит с земли осенний дым
и пар с полей, поднявшийся весною.
Мне сонники не скажут ничего.
Иное чтенье – по сердцу и духу:
от Слова, Боже правый, твоего
проникшего сквозь жаждущее ухо.
И буду я – по замыслу – прощен,
когда с земли не долетят за мною
ни карканье испуганных ворон,
ни пар с полей, поднявшийся весною.
Ну, а пока не ради и не для,
разгадывая письмена и знаки,
тебе я буду, милая земля,
служить верней и преданней собаки.
По осени в который раз умру,
в печальных строках грусть свою лелея,
но на весеннем ласковом ветру
как вьюноша любовью заболею.
И так рефреном – на повтор повтор –
пока судьба, пророчества оставив,
мне не прочтет последний приговор –
и я примкну к моей последней стае...
Что темная судьба мне говорит,
когда по снам моим угрюмо кружит?
О том, что сердце всё ещё болит,
о том, что жизнь мною дорожит
и на земле пока еще я нужен.