Под осенней березой, совсем от стыда покрасневшей,
Мы зачали сынишку, от холода больше дрожа.
А потом, одеваясь, моя непутевая Ленка
Голой попой своею уселась на гада-ежа!
Заорала от боли, конечно, и эти иголки
Битый час извлекал я наружу, торчащие в ряд.
А она, кверху задом лежа, выла раненым волком,
И по воплям её нас нашел милицейский наряд.
То, что наши менты иногда с головою не дружат
Понял я не тогда, когда в темя заехал мне мент,
А когда я очнулся в больнице уж зимнею стужей,
И врачи удивились: "Живучий попался клиент!"...
Годы быстро прошли, и сынишка с женой улетели
Из под отчего крова на север, презревши уют.
Но и ныне с женой осторожно милуюсь в постели, -
Ведь доселе из ленкиной попы иголки растут!