Стара была, как смерть, и смуглолица,
в отличие от наших бледных мам,
и на восток до хруста в пояснице
молилась дома тайно по утрам.
И было время – ливерки и тюри,
соленой рыбки, прозвищем «комса»…
А у нее подушечки в глазури,
печенье и другие чудеса
на самом видном месте – на комоде
в розетке чудной из нездешних мест.
Четыре года Кольке, взрослый вроде:
Ну, как же так, лежат – никто не ест!
За что его старуха прилюбила
неясно было местной детворе,
от зависти, с голодной детской силой
его нередко били во дворе.
А он терпел и ждал, когда старушка
сурово позовет к себе домой
и будет гладить светлую макушку
пергаментной дрожащею рукой.
Шептал спасибо немощной соседке
и убегал, от счастья сам не свой,
неся в ладошке липкие конфетки
или кулечек с каменной халвой…
Давно забыты имена и лица,
но в памяти, хоть многое ушло,
с великой благодарностью хранится
сухой руки волшебное тепло.