Часть 4. Родительская страница
Со смертью любимого умирает любовь.
Со смертью мужа - исчезает надежда.
Со смертью сына - уходит частица жизни. И эта боль - навсегда.
Здесь словно не нужны предисловия, потому что слова бессильны перед материнской силой любви. Но это чувство тоже бывает разным, и это не секрет. Кто-то из "курских" родителей потерял кормильца, кто-то - опору, а кто-то - счастье и жизнь. И неважно, кто ты - мать или отец офицера или «срочника», год назад покинувшего родной дом. Матери сыновьих дорог не выбирают...
Родители погибших ребят после трагедии почти все заболели - тяжко, с осложнениями. Они держались по разному, но слегли все, кто-то раньше, кто-то позже.
14 августа Светлана Коркина, мама погибшего моряка Алеши Коркина, полола грядки на даче. Только наклонилась, как чей-то голос отчетливо позвал ее: "Мама!" Виновато так, громко. Она вздрогнула - сердце забилось, застучало, стало холодно и тоскливо. Засобиралась домой и тут услышала по телевизору страшную весть. А когда ступила на теплоход - Коркины живут в Архангельской области - снова голос услышала: "Мама!"
Мир еще ничего не знал. Мир еще не содрогнулся от ужаса. И только ребята в девятом отсеке уже все понимали и все знали. Если были еще живы... Страшно, когда предает друг. Еще страшнее, когда предает страна. Рванулось материнское сердце навстречу, да только не пробить стену государственного равнодушия.
Эти светлые воспоминания помогают им выжить.
Максим Сафонов
- Ну быть тебе штурманом! - хлопнул сосед по плечу четырехлетнего пацана, когда тот чуть не потерялся.
Это случилось в Приморском крае, где отец Максима служил на одном из кораблей Тихоокеанского флота. Задержавшись в магазине, Людмила Анастасьевна не обнаружила сына на крыльце. Стояли густые сумерки, но она знала, что через полчаса наступит кромешная тьма - на востоке ночь приходит неожиданно. Она оббегала весь поселок, подняла на ноги всех знакомых - Максим исчез. В половине одиннадцатого возле дома увидела маленький силуэт. "Мам! Там мальчишки картошку пекли на костре, а мне не хватило", - сказал Максим.
Мама схватила его в охапку, прижала к себе и сказала: "Глупый ты, глупый мальчишка! Ты ведь мог потеряться!"
- Удивительное чувство охватило меня, - говорит Людмила Анастасьевна, - как-то сразу прошел ужас ожидания, первое, что я ощутила, прижимая к себе его целого и невредимого, это обида, что ему не хватило картошки...
Оказалось, что Максим, увидев вдали огонек, пошел к нему, только он не знал, что это так далеко - ведь огоньки светят всем одинаково. А когда захотел вернуться, родной поселок растворился во тьме. Моряки шутили, что ребенок нашел дорогу по звездам...
Через 20 лет капитан-лейтенант Максим Сафонов стал штурманом Северного флота.
Этот случай запомнился, хотя родители не совсем одобряли выбор сына, когда позднее он записался в клуб юных моряков. Он любил корабли, море, воду уже с самого раннего детства.
- Впервые Максим искупался в море, когда ему не было еще и года, - рассказывает Людмила Анастасьевна. - Играл на песке на берегу, мы не уследили, и он оказался в воде. Это было в Хабаровском крае, вода там ледяная, а он не испугался. И ему так понравилось, что еле вытащили из воды.
Настоящее теплое море Максим узнал в два года, когда семья отдыхала на Каспии. Малыш визжал от восторга, когда накатывала волна, он протестовал, когда расставался с морем. Уже маленьким он хорошо разбирался в типах кораблей, знал их названия и назначение. Когда учительница в первом классе дала задание написать знакомые буквы, Максим нарисовал большой корабль с флагами, пушками и моряками - буквы он знал все.
Учился он легко, успевал параллельно заниматься в музыкальной школе. Первой его помощницей в школьных делах была старшая сестра - она сама вызвалась смотреть за малышом, когда он пошел в первый класс, и встал вопрос о том, чтобы маме бросать работу, на которую она устроилась с таким трудом. Брат с сестрой остались друзьями и в более старшем возрасте, когда Оля уже училась в медицинском институте, а Максим еще в школе. Оля присылала ему толстые письма, они подолгу шептались о чем-то во время ее редких приездов. После последней "автономки" Максим подарил Оле золотой браслетик. Сестра мучилась из-за этого, переживала чувство вины, словно Макс, родные звали его именно так, прощался.
- Я мало видел сына в раннем детстве, - рассказывал Анатолий Ефимович. - Помню только, как ликовал, когда приходил домой со службы и видел этого забавного мальчугана. Он все время был чем-то занят, никогда не капризничал, ни к кому не приставал, ничего не требовал и ни на кого не обижался. Если я узнавал, что с ним поступили несправедливо и пытался вмешаться, он говорил: "Не надо, папа, я сам разберусь!" Он любил гулять вместе со мной, показывал места, где они играли с товарищами, рассказывал о своих приключениях.
Он был с детства упрямым и независимым - "с характером", как говорят родители. В пять лет сам научился кататься на двухколесном велосипеде. Ему купили обычное детское транспортное средство с двумя маленькими колесиками позади. "Оторви!" - потребовал сын у папы, сел на двухколесный велосипед и поехал с горки. Упал, поднялся, сел и опять поехал, снова упал. Кричал от досады, сбил коленки, но научился ездить самостоятельно. Позднее получил медаль за победу на велосипедных гонках.
- Когда Максим решил поступать в Нахимовское училище, - вспоминает Анатолий Ефимович, - мне не особенно хотелось, чтобы сын повторил мой путь, слишком тяжел этот путь, но отговаривать его мы не стали. Мы никогда не навязывали ему своих решений, никогда "не читали морали", "не прорабатывали", он был честен с нами и никогда нас не обманул.
Людмила Синица - эта та девушка, которая Максим выбрал. Пожениться они не успели, зато побывали на чужой свадьбе: он другом жениха, она - подружкой невесты. Там и познакомились. Это случилось в феврале 2000 года в Великом Новгороде - Людмила по образованию дизайнер. Они начали встречаться - в Москве, Питере: на вокзалах и поездах.
Вскоре Максим познакомил родителей с невестой.
- Его намерения в отношении этой девочки были самыми серьезными, - говорит Людмила Анастасьевна. - На Север мы провожали их из Москвы вместе со знаменитой кошкой Асей. Они были счастливы, Максим светился этим чувством.
После второго автономного плавания штурман стал готовиться к поступлению в академию, уже были получены все согласования. Сомнений в том, что он поступит не было - Максим серьезно относился к своему делу. Но этим планам не суждено было сбыться.
- За трое суток не могли вытащить из девятого отсека ни одного из 23 человек! - позднее говорил Анатолий Ефимович. - Хотя бы одного человека достали, нам было бы не так больно, мы бы знали, что наши спасательные службы сделали все, чтобы спасти ребят!
"В комнате Максима на журнальном столике стоит портрет сына, живые гвоздики, много фотографий, - пишет Людмила Анастасьевна. - Все, казалось бы, должно убеждать, что сына больше нет. А мы чего-то ждем, заглядываем в почтовый ящик, бросаемся к телефонному звонку... Скучаем! Я вспоминаю привычный родной голос: "Мам, здравствуй, это я!" И мир не рухнул, и солнце светит, и люди улыбаются и радуются... И почему-то я живу...Зачем? Одно утешает, что мы с ним встретимся в назначенный нам срок. Если верить, что для душ нет преград ни в пространстве, ни во времени. А для нас земной мир изменился качественно и как жить в нем без сына, мы не знаем..."
Эхо событий
Несмотря на то, что их брак не был зарегистрирован, Людмиле дали квартиру в Ленинградской области. После трагедии она целый год жила в Видяево, а весной переехала в подмосковные Горки к родителям Максима, "это последняя ниточка, связывающая нас с сыном", - пишет Людмила Анастасьевна. Кошка Ася прекрасно ужилась с другими котами, которые обитают в квартире Сафоновых.
Сафоновы тоже переехали - в Химки.
Судьба все же подарила им огромное утешение - внука. Его родила дочка Оля через год после трагедии.
- Мы хотели назвать его Максимом, - рассказывала Людмила Анастасьевна во время телефонного разговора, - но Оля не разрешила. Почти до года мы не регистрировали ребенка, мы называли его Максом, а родители - Мишей. Сейчас Миша обожает своего дедушку, как когда-то обожал своего отца Максим.
Когда меня арестовали в Видяево, якобы, за незаконное проникновение на территорию части, и везли на машине со специсгналом, Сафоновы не стали делать вид, что мы не знакомы, они вышли на крыльцо Дома офицеров и сказали, что если со мной что-то случится, они будут свидетелями. Это достаточно мужественный поступок для того времени - все зависело от прямых решений руководства флота: деньги, льготы, квартиры.