Провинциальное происшествие
(17 июля 1919 г.)
I
Полз в небе мрачный цеппелин,
набив дождём тугое брюхо,
внутри ворчало что-то глухо.
В окне трактирном билась муха,
купались голуби в пыли.
От зноя млели кирпичи.
Второе лето в кумачи
закутан весь уездный город.
…Расстёгнут был вспотевший ворот
у комиссара из ЧеКа.
Считали блики от нагана
двенадцать граней на стакане.
И штоф с настойкою калгана
к себе придвинула рука.
II
Шумел приказчик за углом:
– По семь копеек за селёдку?..
Извозчик крякнул, тронул плёткой,
булыжник грохнул под пролёткой,
и заворчал далёкий гром.
Бабахнув створкою окна,
бабёнка выглянула на
галдящих галок в чёрном небе.
…С молитвой о насущном хлебе
шёл по Смоленской Крестный ход.
С трёх колоколен плыли звоны,
зеваки свесились с балкона,
а чудотворную икону
нёс на руках честной народ.
III
Так повторялось шесть веков:
служили с ней в домах и хатах
для нищеты и для богатых,
да берегли от польских катов
и от набегов крымчаков.
…Народу шло под сотен пять.
Писали город через «ять».
На тумбе ветер рвал газету,
дрожал листок «Вся власть Советам!»
Худющий Петька-дурачок –
немой, рябой и лысоватый –
рубаха долу да в заплатах,
смотрел немного виновато,
мычал и клянчил пятачок.
IV
Откуда взялся комиссар?
Дики глазищи с перепою.
– Ну, что… здоров, попы-герои!
«Мы наш, мы новый мир построим», –
мычал-стонал хмельной угар.
Он вдруг застыл как истукан.
Над головой взлетел наган.
Взор Богородицы с иконы
был чист и светел. С неба звоны
взрывали разум. Мозг вскипал.
Пусть сердце выскочит из клетки!
Судьбина – русская рулетка!
Направив ствол в икону, метко
всадил две пули. Образ пал.
V
Хрустел киот под сапогом.
И вдруг – удар огромной силы!..
Надтреснув, днЕвное светило
за твердь земную покатилось,
метая молнии кругом.
Застыли все: и стар, и млад,
как будто им открылся ад.
А Богородица с брусчатки,
взглянув на Петькины заплатки,
вдруг воспарила в облака.
Лоб осенив знаменьем крестным,
перекрывая гром небесный,
дурак убогий бессловесный
взорвал рассудок страшным «А-ааа!»
VI
Качалась улица, звеня…
Толпа людей уже гудела,
очнувшись чуть от беспредела,
и комиссар подбросил тело
в седло храпевшего коня.
Не понимал безумный взгляд,
куда он гнал – вперёд, назад,
меняя трижды путь-дорогу.
Но, видно, так угодно Богу,
конь возвращал его туда,
где в дрожи билась мостовая,
где Богородица живая
с небес глядела, проплывая
над местом горя и стыда.
VII
Рассвирепевшая толпа,
вдохнувшая отраву ада,
под грома гулкие раскаты
желая одного – расплаты, –
была жестока и слепа.
И здесь бессилен мой глагол:
топор, осина, острый кол…
И я не знаю, грешным делом,
будь я в толпе – чего хотел бы?
…А ливень рвал четыре дня
булыжник в месте виноватом,
покуда он не стал щербатым.
Но смыть не смог лихую дату,
что саднит в сердце у меня…
VIII
А век спустя, я трижды рад
спросить икону, тронув ворот:
– За что ж Ты любишь этот город?..
Когда пришёл фашистский ворог,
Ты возвратилась... Чтоб снаряд
ни разу в город не попал?
Так не сумел бы генерал…
И в тяжелейшем сорок первом
два месяца здесь рвали нервы
гудериановым войскам.
И в сорок третьем божья сила
опять сей город сохранила…
Безгрешная – Ты всё простила…
«Радуйся, ЗвЕздо, явившая нам
Солнце!..»*
_________
*Из акафиста этой чудотворной иконы