Её гнала неведомая сила
предчувствием беды по кромке тьмы.
Но логово в степи давно остыло,
как отчий дом, покинутый детьми.
Не верилось, что место не узнала,
а может быть, не той пошла тропой.
Горячим языком впотьмах лизала
следы волчат под скомканной травой.
Присев на лапы задние со злобой,
или уже сражённая судьбой,
она завыла всей своей утробой
по матерински с болью и мольбой.
А ночью ей под шелест листопада
приснился сон, что где-то далеко
от этих мест голодные волчата,
припав к соскам смакуют молоко.
усталый месяц в туче,как в ковчеге,
плыл, шевеля серебряным веслом
и чувство вечной материнской неги
ласкало сердце трепетным теплом.
Тянулась ночь тревожная без края.
Была вся жизнь пропащей на земле.
Скулила в ночь волчица молодая,
невидимая в предрассветной мгле.
А в кишлаке за дальним перевалом,
охотник, чтоб сынишка не видал,
всё утро под тесовым сеновалом
детёнышей волчицы свежевал.
Кизляр.