Здравствуй, странник. Знаешь, зима светает.
Завтра наступает для нашей стаи.
Это значит, скоро отстроим храмы,
Вылечим ноги, выправим крылья, омоем раны.
Мы с тобой неспроста из семейства врановых.
Гордые. Только я по всему подранок -
Падаю, вот взлетаю и сразу — падаю...
Чернокрылое небо и кверху падубы.
Я зову тебя братом, и это радует:
Быть к кому-то ближе, чем просто раненый
Зверь, забившийся под крыло куратору,
Пес, прильнувший под ноги прокуратору,
Бес, пробивший брешь у ребра собрату, раб,
Разорвавший цепь и залезший в латы;
Быть кому-то лучше, чем эта братия.
Мы не воры, но каждым по краю сердца украдено,
Мы не боги, но рвем порядок — и не собрать его,
И порой мне не верится в демократию,
Да и в родину как-то тоже... Матерно...
Я люблю тебя, знай, и не обязательно
Твое имя в линию рифмовать мне, но,
Ты же знаешь, Марти, мой милый Марти,
Мне не выйти из рядов этой рати
Без соленого моря твоих объятий
И без правды, поднятой выше распятий
Гордым стягом. И я должна поднять его.
Потому что мы из семейства врановых,
И с орлами нам не тягаться в рангах,
Но у нас в крови, но у нас в ранах
Те же мысли, те же воды и та же прана,
Та же жара — густая волна краплака.
Оттого и кричу, оттого и каркаю.
Умирать никогда не поздно, а жить не рано,
Все равно, по уставу или корану,
Так возьми меня за руку, ра, мой равный.
Так возьми меня за руку, и отпразднуем
Наших сердец весну вороненую, полноправную,
Черно-белую, черно-красную, жарко-красную.