Человечки, прозрачные ракушки,
двустворки, уткнувшиеся в свою печаль.
До раковин дорастает мимолетный Пушкин,
дотягивается до плеча...
Пресно нам, ребячливым, скучно,
и ты достаёшь из себя Тютчева
и прочего добра...
На Тютчеве отчётлив каждый волосок,
на берегу печали — всякая песчинка колючая.
И по воле случая отовсюду Пушкин
виден, в зеленых пятнах патины,
обречённый на реставрацию.
Бульвар оглядывается всеми глазами,
смотрит внимательно.
И стоишь, как тень, отброшенная ими
в бездорожную свободу, мимо
Пушкина безбородого,
мимо Бродского неминучего.
10.13.2016