Абрис двора, как моя кулинарная книга -
бледен. Туман над Пехрой, что первач-самогон.
Зреет у мусорных баков к полудню интрига -
голуби биты спецназом горбатых ворон.
Вакуум, слитый в стеклянный, обветренный город,
граждан пакует в коробочки из кирпича.
Те же каракулю предпочитают норок,
щи со сметаною, с бледным тимьяном чай.
Рыжая морда не кажет свой нос из-за тучи.
Выбелен мир, точно юный "Амур" Фальконе.
Рифмы гнедые подхлёстываешь, мундштучишь,
нужные прячутся камушками на дне.
Снега; дождя; голубого, пушистого ине...
я запасала с лихвою в бумажный ковчег.
То-то же «невыносимо горят на синем»
звёздные россыпи Альф Твоих и Омег!
Нет бы, как в детстве - «король, королевич, сапожник...»
Мама в шифоне и папа нисколько не строг.
Господи, я ведь всегда была осторожна,
просто позёмка слизала разметку дорог.