Если дуло к виску, нажатый курок и навылет
И из этого мира дрожащего в грубой земле,
То на кафельных стенах останется то, чем мы были:
Космос, хлорка и шрамы прожженных костей.
А на белом и чистом останутся знаки от пыли,
Принесенной с открыткой из севера и холодов.
Ты прижмись к батарее, пока закипает и стынет
На плите желтый чайник с цветами моих берегов.
За плитой потолок, за дверью стена - черный дом.
Дом, которым пугали упрямых при свете луны,
Где беснуется смерть и бьет птица разбитым крылом,
Поле кончилось, и как давно ничего вне войны.
Но ты...
Падай, рассекая черный дым,
Разрывая тело на куски,
Оставайся теплым и живым.
И под светом гирлянд я возьму пистолет - в черный бак
Все сомненья, надежды, покрывшийся плесенью мозг.
Заготовка под тело - гнездо на свинцовых ветвях -
И болванка под кожей, сожженной деревьями гроз.
Мою крепость не взять простой обороной, а стены...
Стены рушатся, падают крыши, летят кирпичи.
Я могла рисовать новый мир умброй, темной сиеной,
Ну, а ты задевай серебром по чуть-чуть. Не молчи.
Не сверли строгим взглядом. Стекла оранжерей
Идут трещиной и по кристаллам на звонкой цепи -
Память, радость молчанья, поэзия летних дожей -
Пусть все тонет, а это останется в нитях судьбы.
А я...
Падаю, хватаясь за тебя,
В песнях лун и трели соловья,
Эти столько много лет спустя.