…Ну что ж, пусть будет квест. Не в первый раз
безумный Шляпник затевал погоню,
Задверье, Neverland, Страна Чудес, стрельба, дуэли, загнанные кони -
Опять за грань, за черный край небес, за белой тенью – Кролика? Алисы?
Но Мастергейм запутал верх и низ,
Гримасы роли, пляски, антрепризы.
Не скоро дело в шляпе, да и та - обтрёпана, заплатка на заплатке,
Подаренная пьяным циркачом за рюмку коньяка и шоколадку.
Сюжет вполне библейский и не нов: в рождественскую ночь над Вифлеемом
он должен привести с собой волхвов и самку дрессированной химеры.
Пусть с ним приедут Кролик, Бармаглот, Чеширский Кот и сказочные фейри,
Опционально – Lady of Shalott, шпион из АНБ иль Халли Берри.
И да поможет им волшебный сон, а также Гугл-Хром и Смит-Вессон.
Он вышел в порт, переводя стихи в формат excel для монохромных истин,
и там он стал искать подземный ход, как в Зазеркалье к маленькой Алисе.
Вот первый артефакт, и древний ключ
сжимают холодеющие пальцы,
Он произнес заклятье, что стрезва не вспомнят зазеркальные скитальцы.
И мановеньем хрупкого ключа открыл пути, ведущие в задверье, раскрыта книга, и горит свеча, в плетеном кресле тихо дремлет фейри,
В круженьи бликов, в сумраке свечей мерцают книги в золотых обрезах, и пол скрипит, и смотрят на него два черных сфинкса в масках из железа,
Платон, Вергилий, Леонардо, Кант – трепещут мысли в фолиантах древних, как будто бы божественный огонь из недр сознанья высекают треньем,
Но лестниц бесконечная спираль уводит в ночь, где все не так, как прежде, и выходов там семь, как в гамме нот, как символов на храмовой одежде
…На набережной в баре рок гремел, неоновой волной гудело море,
русалочка в зеленых кружевах зазывно пела о своей лав стори,
Там стильный демон, как с обложки Vogue, коктейль со льдом тянул, четвертый кряду,
«Официант, неси побольше льда, подай на стол, взболтай. Мешать не надо.»
Тот бар, где разбиваются сердца, где хипстеры влюблялись в дев портовых,
как в диких орхидей, к себе манил пиратов старых и поэтов новых,
Мелодия звучала, тяжела и металлична в рОковой твердыне,
и пел длинноволосый вокалист, как Фауста читая на латыни.
В том баре Шляпник просидел всю ночь, скурил косяк недельный, выпил виски
И вдруг на стойке бара углядел под пепельницей рваный край записки:
«Ступай на юг, возьми с собой бутыль,
планшетник, соску, пистолет, фитиль»
Опять метель неоновых огней, мир небоскребов, башен, подземелий,
Соборов, статуй, новогодних елей, вампиров, ведьм, любви прекрасных жриц,
таксистов, аферистов и убийц.
В такси курил и вспоминал её, так истово мечтавшую о чуде,
Как исполнял с ней вальс семи зеркал с чеширской головой на битом блюде,
И джигу-дрыгу на пустынном стрите,
расписанном похабными граффити.
Алиса! Он мечтал, как рядом с ней
проснется, как с жемчужинкою в створке,
как сварит кофе, почитает Лорку,
запутается в счете лет и дней,
Задаст вопрос про ворона с конторкой,
Потом они пересекутся взглядом
И будут веселиться до упаду…
Не вместе… Вместо – пасмурные дни, сезон охоты Снежной Королевы,
и в джиге-дрыге желтых фонарей смешались ложь и дрожь, и право с левым,
Вивальди, скрипка, шторм, Ванесса Мэй, и профиль, как барочный срез камей,
И стрелки на вершине темной башни, сломав отсчет, застыли днем вчерашним.
Стоял под снегом, плакал, рвал стихи, тетради в клетку, в дырку и линейку,
Но знак явился: на стене наклейка: рисунок из мультфильма, ерунда,
какой-то комикс, смайлик, анимешка, Ходячий Замок Хоула... Туда
указывала стрелка и звезда.
Твой ход, Король. Отныне ты не пешка...
Он вспомнил: школу: мальчик, ученик, встал у доски: решение неверно,
Класс дружно ржет, послать бы всех их на,
Повисли руки, сгорблена спина, в нее летят отравленные стрелы…
Задачу он решил, сходя с ума и раздербанив в пыль два новых мела,
О, это он запомнил, не забыл,
Но комната внезапно потемнела, над ней сгустился мрак вороньих крыл,
И мел стал красным, распахнулись ставни, из шариковой ручки вытек гель
взрослели дети, ближний свет стал дальним,
и адская вертелась карусель,
кто весел был, тот ныне стал печальным...
Им двадцать семь; а может, пятьдесят,
У Бармаглота десят бармаглят,
Чешир с улыбкой создал Викитрикс,
Они мутанты, черти, люди Икс;
А он всего лишь Шляпник, хулиган,
Но покорить способен и Монблан,
И написал статеек кучу модных
В защиту прав мифических животных.
Смеешься, Мастергейм? Чеширский бес,
шекспировских комедий принц наследный,
в твоей игре сплетались ноль и крест,
конь вороной и тот савраска бледный,
что Шляпника сейчас на всех парах
несет к звезде в неведомых мирах,
Ты, Мастергейм, как total eclipse
имеешь сотни глаз и тыщу лиц,
и голос твой, что держит небо крепко,
я отличу от Каллас и Нетребко...
...Алиса смотрит выпуск новостей
в шале на чердаке. Здесь ждут гостей;
айпад включен на кухне, три подушки -
подарок Бармаглота, кофе в кружке,
горячий шоколад, коньяк и ром,
мурлычет кот по имени Харон
наверное, мечтает о подружке,
наигрывает вальс аккордеон -
Ян Тирсен, Амели? Наверно, он.
Пустые коридоры, зеркала, углы паденья, отраженья света,
она забыла, как внутри была, и помнила лишь сказочки про это,
про кроличьи тропинки и нору, крокет у Королевы — боги, боги!
Как грустный Шляпник мялся на пороге, не поднимая взгляда — «Я пойду?»
Глаза, как брызги северного моря, колодцы из оттаявшего льда...
Он потерялся в завитках дороги, зеркально отраженной в никуда..
А нынче ночью — праздник, Рождество,
и ждет Алиса друга своего...
Тяжелый рок, как на рипите клип, ритмично повторяющий событья
пульсацию космических миров, спирали ДНК, кровопролитий,
восстаний, войн, смертей, рождений, тьмы -
вот динозавры травку щиплют мирно,
Земля чиста, обширна и невинна,
а вот уже на ней и места нет,
зато Макдонадьдс есть и Интернет.
Мой Крысолов, сыграй еще мотив,
знакомый, нежный перелив свирели,
чтоб злые люди сразу присмирели,
чтоб Снарк отрекся и Буджумом стал,
чтобы открылся в Зеркале портал
и Шляпник бы прошел в него бесстрашно,
и встретил бы спокойно день вчерашний
иль даже век, и даже тень Творца,
увидев мир — с начала до конца...
Там все ему покажется знакомым: янтарь с внутри застывшим насекомым,
шальные пули, ловкие приемы, смешавшие миры в калейдоскоп,
пустых глазниц виденья, рок и поп,
Дали, ПикАссо, Мунк, виденья Босха
фигурки из растаявшего воска,
садовники с ножами вместо рук
и злобный демон, парадоксов друг.
Но без Алисы жизнь его пуста,
как грустная ухмылка без Кота.
И мир затих… Он вышел на подмостки
и, прислонясь к дверному косяку,
измазал шляпу в свеженькой известке,
и прокричал петух — «КукарекУ!
Куда приперся? Здесь курятник, птицы,
и синий вол, исполненный очей,
здесь должен Божий сын сейчас родиться,
и вспыхнут звезды, тысячи свечей -
Для тех, кто любит, чтоб погорячей!»
Он слышал тихий стон, и шелест крыльев,
портал открылся — Мастергейм, я тут!
И ангелы за стенкой в бубен били,
палили из ракетницы салют!
(Салют в то время был, конечно, дивом,
но Шляпник взял хлопушки и огниво)
Волхвы ввалились в дверь густой толпой,
за ними львы, орлы и куропатки,
химеры тиграм щекотали пятки,
ползли горгулий стройные ряды,
русалки на ветвях пропели — Оу,
май диа год, джаст лет май пипл гоу!
На мягких лапах прибежал Чешир
и, починяя примус, пил кефир.
Ура, ура! Святое торжество!
Так на земле настало Рождество.
Для малыша, для мальчика-звезды
жонглировали рыбками кроты,
на роликах проехался енот,
(клянусь Пречистой - летопись не врет!)
и Шляпник — он же клоун, шут, факир,
устроил шоу, что запомнит мир,
из шляпы он достал букет цветов,
кинопросмотр устроил для волхвов,
лишь небо, ветер, радость впереди,
когда смотрел народ «Ну, погоди»
И ангелы, крылом держась за двери,
до слез уржались, глядя «Том и Джерри»…
Младенец, отсмеявшись и поев,
Уложен был в уютный теплый хлев
с прикольной соской. Феечки Луны
ему дарили елочные сны...
...Алиса ждет и не отводит взгляд,
и где-то колокольчики звенят,
то едет Санта, скоро Новый год,
И Шляпник обязательно придет...
Но остается лишь один виток! Ехидно «неверрморр!» прокаркал ворон,
и снова Фриде подали платок, и свита Вия завопила – ВОТ ОН!!!
А он всего лишь вышел покурить,
зажечь звезду, пройти огонь и воду,
постичь любовь, отчаянье, свободу,
портал закрылся, он пришел домой,
Окончен квест, все, Мастергейм. Отбой.
...Она спала, он на нее смотрел,
пока глаза не защипали слезы
он думал: это чудо, ты со мной,
как ты прекрасна, солнце, ангел мой,
я знаю, я дурак, я тихо плачу,
тебе испорчу шелковое платье,
но завтра грУсти не бывать в помине,
бокалов звон и треск огня в камине,
смолистый запах новогодней елки,
конфеты и шары лежат на полке,
и праздник света, праздник Рождества,
от радости кружится голова...
Все хорошо, я дома, трали-вали,
Закончен квест, и близится восход,
Налью Просекко — вот он, новый год!
Она со мною. Баста. Я в финале!