Кафэшный гул притворен и печален.
Субботний вечер спит на мостовой.
Чаинки звёзд качаются в пиале,
Наполненной июльской пустотой.
Троллейбус ждёт у мокрой остановки.
Он отдыхает от тугой жары.
И я, как незнакомец из массовки
В него влезаю. Провода навзрыд
Скрипят сквозь ночь и спальные районы.
Ловушка электрических сетей.
Я пойман в них. Цивилизационно
На жизнь легла искусственная тень.
Ничто не слышится с такой же остротою,
Как предвкусительная тишина.
И, кажется, я не имел достоинств,
Чтоб знать её, но все же распознал.
Таинственная тяжба увлечений -
Удел решений быстрых и слепых.
Зачем мне слабость? Влюбчивость зачем мне
Среди большой бесчувственной толпы?
Не сломлен дух - и человек не сломлен,
Но дремлет сохраняющий инстинкт.
Я оказался в жерле у жаровни,
Как персонажи босховских картин.
Троллейбус привезёт меня к пещере -
Ко входу в жизнь многоквартирных скал.
Должно быть, я и сам в какой-то мере
Подъездной невозвратности искал.
И лифт везёт в кишке четырёхстенной
На самый верхний надцатый этаж.
Могу ли я не называть изменой
Шаг от свободы к утоленью жажд?
Квартира. Дверь. За дверью суматоха.
Прислушиваюсь к женским голосам.
Их больше трёх. На что похожа похоть,
Когда её в словах не описать?
Звонок дрожит. Я в пот, и коченею.
Бежать? Но, появившись изнутри,
Мне незнакомка открывает двери,
Ведёт в квартиру, тихо говорит:
"Располагайся, вот мои подруги:
Кармен, Элиза, Бриттани, Мишель".
Я им по очереди пожимаю руки,
И больше нету пустоты в душе.