Таких, как я сжигали на кострах -
за непохожесть и за волос рыжий.
А ты на сердце "Авва Отче" выжег,
но "ведьму" пожалел тогда, монах.
Я помню улюлюканье толпы,
с меня сползало вспыхнувшее платье.
И стыд, и боль - жестокой смерти сватья,
и небеса белесы и слепы.
Огонь гудел, переходя на треск,
и ты не мог уже тогда молиться...
"Где люди?!! Волчьи морды, а не лица!!!" -
хрипел, срывая свой нательный крест.
В густом дыму кукожилась душа...
Ты, плача, рвал веревку на запястьях,
шептал: "Спасу - на горе ли, на счастье."
Но перестала я уже дышать.
Ты был не прав, решив, что Бога нет.
Он, грешной мне, позволил возродиться -
кружу теперь по небу серой птицей,
храня тебя, родной, от новых бед.