То были дни, когда в садах Лицея
Один поэт, поклонник Апулея,
С друзьями детства царствовал в тиши
И призывал их посвятить отчизне,
Пока не поздно, если и не жизни,
То юный пыл возвышенной души...
В иные дни, гуляя тем же садом,
Клялись и мы, к векам взывая взглядом,
Отдать стране все силы до конца.
И, все порывы испытав на деле,
Из-за ограды сумрачно глядели
Пустые окна царского дворца.
Ничьи мечты не воплотились въяве,
Но, поглощая школьный винегрет,
Любой из нас, как говорится, вправе
Себе такой нарисовать портрет
Былых времен, нисколько не лукавя:
“В чертах эпохи сочетались грубо
Цинизм Молчалина и тупость Скалозуба,
И нервным тиком обрывался туш
По случаю покупки мертвых душ.
Все совершалось под покровом славы
И под пятой отеческих забот”.
Сентиментальность мировой державы
Давала пищу, предъявляя счет
Святому Духу. Если Боже - правый,
То кто же - левый, не по чину горд?
Быть может, гений, но, скорее, черт.