В больничные окна мои смотрят зеленые ели.
Снег белым облаком стелется по земле.
Сверху, с седьмого, кажется, мир – суетной муравейник,
Падают, спотыкаются, что понятно вполне.
Тем, кто остался на первом, холодно, зябко, тревожно...
Нам же искусственно мертвым, всего – то на пару часов,
Тепло, смиренно, и в чем – то, бессовестно хорошо.
В наркозном же бессознании нет памяти, нет весов,
Анестезиолог, красавица, подсыпала порошок….
Господи, я проснусь ли? Кекс попрошу творожный…
А вот и фея уколов, медсестра по имени Таня,
Каждые два часа иглою в меня ныряет.
Мозг мой уже подключен, хотя слегка и туманен,
До чего же смешная лежит в твоем боксе больная!
«Танечка, посмотрите, какой же длины этот шов?
И, если, можно, снимите его на мой телефон.»
Она отвечает: «Не шов, смотрите, просто улыбка!
Больной же любить свои шрамы пожизненно обречен!
Главное, что вы живы, не огорчайтесь шибко…»
Прости меня, милая Таня, денег тебе не дала.
Хотелось тебя запомнить бескорыстной сестрой медицины.
Ангел спасенья от боли, что смерти хуже самой,
Чистой, нетронутой грязью этой заразной вакцины…
Я буду любить тебя вечно, в жизни этой, и даже, в той,
Ведь Ангелам денег не платят, их просто боготворят…
Снег за больничными окнами. Тревожно, суетно, зябко.
Мне же смиренно, и, в общем – то ВСЕ уже все – равно…
Сейчас прибежит санитарка, и я за ней без оглядки
Туда, где сознанье отключат, и станет легко и тепло…
Потом я вернусь в муравейник, где холодно, страшно,... прекрасно...
16/17 . 12 – 2016 г.