Поэт, которому за тридцать,
Успевший из двухсот стихотворений
Случайно напечатать десять штук,
От силы — двадцать (но никак не больше),
В газетах неприметных городов,
Где мыкался он в поисках участья, –
Похож на женщину почти таких же лет,
Которой так и не досталось мужа.
Он на вопрос:
«Печатаетесь вы?»
Ответит:
«Нет. И вовсе не желаю»,
И на вопрос:
«А замужем ли вы?»
Она ответит:
«Нет. И не желаю».
Хотя случается и скажут:
«Да»,
Но сразу сменят тему разговора.
Среди своих ровесников они
Приятелей давно уже не ищут –
Они там не уверены в себе,
И тянутся к тому кто помоложе,
Кто не дозрел еще до горьких дум
О даре творческом и мнимости свободы,
Кто может по наивности принять
Потери за великую удачу.
Другая крайность – это старики
С рассеянным и равнодушным взглядом.
Они ленивой завистью своей
Иллюзию порою согревают
О юности наполненной надеждой.
Ну, а ровесники – те ходят не в чести.
Они их даже, якобы, жалеют.
Всего, что те смогли уже достичь,
Они бы тоже без труда достигли,
Но скромность, гордость, честность –
Им мешали.
Поэтому им остается ждать.
И ждут,
Тем затаенным ожиданьем,
Которое бросается в глаза.
Но ждут они и верят, что придет,
Настанет удивительное утро,
Которое изменит все, все, все...