Хоть корону надень и божись,
что не вверен ни скрепам ни склепам,
все равно открывается жизнь
чьей-то смертью на грани Алеппо,
в непрогарах двора и кола,
мирликийских, горючих и адских,
из которых святой Николай
понесет новогодние цацки.
Посмотри как заснеженный ком
рассекает столичное небо
и над личным летит потолком,
отучая от соли и хлеба,
и берет на больничный крючок,
на потешный намек эшафота.
Что ты скажешь, святой дурачок,
о чужбине и родине, что ты...