Пролог
Читатель мой, отбрось дела подальше
И не спеша прочти поэму эту.
Здесь много вымысла, но нет ни капли фальши.
И будь, пожалуйста, не больно строг к поэту.
Еще вчера я рыл тоннель метро,
А вот сегодня взялся за перо.
История немало помнит баек,
Легенд, преданий, лжи и просто чуши.
И я решил вчера, кидая гравий,
Что от еще одной такой не станет хуже.
Работе – время, а искусству – час.
Начну уже, пожалуй, свой рассказ.
Сюжет поэмы проще слова «мама»,
Что рот беззубый детский произносит.
Да, кто-то раньше обзаводится зубами,
Я научился говорить, когда мне было восемь.
Учился б я чуть лучше и быстрей,
Тогда б не рыл сейчас тоннель в метре;.
Итак, начнем. Из самой из столицы
России необъятной и великой,
Блестя на солнце, поезд резво мчится
По рельсам, что прокладвали таджики.
Маршрут его, читатель, ты узришь
Сейчас. Ведь он простой: Москва-Париж.
Не зря же о величии России
Упомянул в строфе я предыдущей.
Да, есть в стране газ, нефть и алюминий,
Озера, реки, степь, поля и пущи.
Но главный клад ее из века в век,
Определенно, Русский Человек:
Ученые, актеры, музыканты,
Цари, художники-авангардисты,
Танцоры, композиторы-гиганты,
Солдаты, космонавты, хоккеисты.
А помнишь в школе на стене портреты?
И кто на них? Да, Русские Поэты.
;
Глава I
Устроился неплохо я, признаюсь.
Вкушаю плод своих воображений,
И к поезду обратно возвращаюсь,
В котором едут Маяковский и Есенин.
Забыл открыть детали вам одни:
Поэмы действо происходит в наши дни.
Маяковский:
- И за это купе
они с нас дерут
По двести пятьдесят евро
с носу?
За такие суммы должен быть тут
Рябчик
в абрикосах.
А на десерт –
румяный каравай
и клубника
в сметане,
А не пакетированный
чай
В граненом
советском
стакане!
Если б не металлоискатели
вокзальные,
Я бы ценовую политику эту
Именем
товарища
Сталина
Раскроил
пролетарским
кастетом!
Есенин:
- Что-то, друг мой, больно
Ты активен стал.
Будто бы мельдоний
Ты с утра принял.
Трудно быть здоровым
В век наш непростой.
Вот послушай, Вова,
Личный метод мой:
Чтобы от неврозов
Обрести покой,
Белые березы
Трогаю рукой.
Маяковский:
- Мне ни к чему
твои методы,
Не возьмусь я
лобзать
древесину.
А что без берез будешь
делать ты
Столько дней вдалеке
от России?
Не нужны мозгоправов мне
книжицы
И успокоительные
препараты.
Не пристало
в норе
отсиживаться
Рупору
пролетариата!
Есенин:
- В каждом испытаньи
Есть свой плюс, мой брат.
Так у нас в Рязани
Люди говорят.
Пусть мы за билеты
Сотни отдаем,
Но в купе квартетном
Едем мы вдвоем.
Как только кончил речь свою Есенин,
Из коридора с визгом дверь открылась.
И на поэмы нашей авансцене
Героев новых пара появилась.
Не буду сразу карты раскрывать
Возможность дам тебе я угадать.
Один моложе был, пониже ростом,
Имел усы, одет в мундир гусарский.
Другой - постарше, с чувством превосходства
Уселся сразу же на полку в позе барской,
Поправил кудри левою рукой
И на попутчиков взглянул с тоской.
- Раз довелось нам повстречаться,
То познакомимся, друзья.
Вы с мыслью можете собраться,
Ну а пока представлюсь я:
Печальной музы спутник верный,
Поэт российский номер первый,
Хорея мастер, ямба бог,
Ценитель стройных женских ног,
Кудесник рифм нетривиальных,
Стихов прекрасных демиург,
Поэт, прозаик, драматург
И автор эпиграмм скандальных.
Умом остёр, душой широк,
Но, правда, так себе стрелок.
Маяковский:
- Узнали, Пушкин, мы тебя,
И Лермонтова
мы
узнали.
Хотя повесил бы вас я
В каком-нибудь
музейном
зале.
Вам чудится,
что вы колоссы?
Достигли неприкосновенности?
Давно уже пора вас сбросить
Вниз
с парохода современности!
Ваш буржуазный
темный
век
Прошел
походкой стариковской.
И на трибуне
человек
Другой: Владимир…
Пушкин:
- Жириновский?
Маяковский:
- Другого имел я ввиду…
Но этот
мне тоже
по нраву.
И в следующем году
Он Оскар получит
по праву!
Пусть он и антагонист
Партии
коммунистической,
Но все же силен
и речист
Талант его
артистический.
Лермонтов:
- Довольно спорить, россияне,
Нужна нам ссора здесь едва.
К чему почетное собранье
Нам превращать сейчас в Дом 2?
Отбросим разногласий шпагу
И неприятий пистолет!
И из кармана вынул флягу,
Каких давно в продаже нет.
Есенин, Пушкин, да и Маяковский
Не стали спорить с трезвым предложеньем
И согласились выпить за знакомство
По капельке. Но по тому движенью,
Как ловко Пушкин осушил стакан,
Понятно стало, кто здесь number one.
Под стук колес привычно-монотонный
Разговорились русские поэты
О Крыме, о ЕГЭ, о биатлоне,
О том, о сем, про то, ну и «Про Это».
И Маяковский как бы невзначай
Пробормотал: «А ничего здесь чай».
Не буду я томить тебя, читатель,
И сам не стану тоже утомляться.
Хоть вкус поэзии нам сладок и приятен,
Но завтра рано на работу подниматься.
Поэтому рассказ я сокращу
И лишние детали опущу.
;
Глава II
Итак, спустя две сотни километров
Настала ночь и опустела фляга.
Нагнало в небе туч июньским ветром,
Прищурилась сквозь них луна-бродяга…
Тут Пушкин встрял: «Есенин, что молчишь?
Вам с Маяковским-то вообще зачем в Париж?»
Есенин:
- Друг мой Пушкин,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю,
Откуда взялась эта боль.
Когда одиннадцать россиян
Выходят на гладкое поле,
Тогда уже не спасают
Таблетки и алкоголь.
Игнашевич машет ушами,
Как крыльями птица.
Широкову в первом тайме
Бегать уже невмочь.
Всем составом команда
К воротам своим садится.
И казалось уже, что футболу
В России ничем не помочь…
Но вот человек появился,
Как камень с горы.
Хоть с небольшой,
Но ухватистой силою.
И он умудрился
Последних четыре игры
С общим счетом 12:1
Выиграть с Россиею.
Красно-синий человек
На скамейке сидит-качается
И каким-то чудом
Команда выходит из группы.
Я даже не знаю,
Как это у него получается –
Как по волшебству оживлять
Вчерашние трупы.
Но во Франции
Будет сложно.
Вот и мы с Маяковским
Едем своих поддержать.
Да, надеемся, верим
И ждем. Но возможно,
От своих футболистов
Не стоит нам многого ждать.
Маяковский:
- Как это не стоит?!
Минуточку!
Что за упаднические настроенья?
Или это такая
петросянская
шуточка?
Не понимаю, Есенин, совсем я.
Или ты думаешь,
не по плечам нам
Из группы дальше пройти?
Пусть проиграем мы англичанам
Но не Уэльсу,
мать их ети!
А вообще англичан не люблю я
Вечно пьют,
набивают кишку!
Коль увижу
английскую
морду
любую
Сразу брошу бутылкой в башку.
Пушкин:
- А я спокоен к англичанам,
Но вот французов не люблю.
Пускай забьют хоть три мяча нам
Я мнения не изменю.
Они лягушек жрут, я видел,
Потом три дня испытвал стресс.
Маяковский:
- Я б тоже их возненавидел,
Если б в меня стрелял Дантес.
Пушкин:
- Не только лишь в одном Дантесе
Причина гневности моей.
Хоть если бы его повесить,
То сердцу стало б веселей.
Своих врагов я ем к обеду,
За этим, собственно, и еду.
Маяковский:
- Странный какой-то у вас рацион…
К обеду ешь борщ,
а вечером – фрукты!
А в мясе врагов твоих –
одно ГМО.
И вообще,
санкционные
это продукты.
Лермонтов:
- Скажи-ка, Вова, ведь недаром
Мы не едим салат с кальмаром
И не жуем хамон?
Да черт с ним, с сыром пармезаном,
И с польским яблоком румяным.
Я ем пельмени со сметаной,
Покрыв икрой батон.
Омары б к нам на стол попали
Усатые, если б Мистрали
Нам не зажал француз.
Плохая им досталась доля:
Не многие вернутся с поля…
Бульдозерист их давит Коля,
Кусая длинный ус.
От тем гастрономично-кулинарных
Проснулся аппетит у всех звериный.
Направилась к вагону-ресторану
Компания героев наших чинно.
Пусть как часы Пескова стоит мясо,
Но голод тоже ведь не тетя Ася.
;
Глава III
Вот через час назад идут гурьбой
А их в купе уж новый ждет герой.
На нижней полке грузно восседая,
Седых волос поглаживая пряди,
По капельке отхлебывая чая,
Он что-то важно выводил в тетради.
Есенин чуть не выронил айфон:
«А это что еще за Покемон?!»
Незваный гость отвлекся от тетрадки,
Пригладил бакенбарды деловито,
Достал четыре средних шоколадки
И всем раздал в порядке алфавита.
И, в шок введя всех наших мастеров,
Сказал: «Иван Андреевич Крылов».
Лермонтов:
- Прости, Иван Андреевич любезный,
Но мест у нас в купе свободных нету.
Крылов раскинул руки вширь помпезно:
- Ну что ж не рады вы так новому соседу?
Надолго я вас не стесню, о чем и речь.
Мне б только польскую границу пересечь.
Лермонтов:
- Послушай, дорогой Иван Андреич…
Что, речь моя невнятно прозвучала?
Тогда, как пел когда-то Макаревич,
Я в сотый раз опять начну сначала:
Нас четверо. Купе полно. Мест нет.
Иди к себе, пока не меркнет свет!
Пушкин:
- Друзья, ну полно вам уже ругаться,
Ведь перед нами лучший баснописец,
С которым доводилось мне встречаться.
А вы, Иван Андреич, объясните,
Вы что же, потеряли свой билет?
Крылов:
- Билет-то есть, вот только визы нет.
Пушкин:
- А как случилось так? И почему же
Вы едете в Европу нелегально?
Крылов:
- История смешна, как танцы Буша,
И, как ходы Обамы, тривиальна.
Периодически – раз в год, примерно,
Я езжу на могилу Лафонтена ,
И с визой не было проблем, но в этот раз
Мне отказал французский консул-… (негодяй)!
Маяковский:
- У них через одного – негодяи!
Невозможно пройти
по улице!
Куда ни плюнешь,
куда ни глянешь –
Негодяй
с негодяем
целуются!
В мэры идут негодяи,
Побеждают
на Евровиденьи.
А футболисты-слюнтяи?!
Глаза б мои
их
не видели!
Крылов:
- Да, много их в Европе, да и в Штатах…
Но, ради справедливости, признаю,
Что для ЕС персоною нон-грата
Являюсь я еще с начала мая.
Пушкин:
- А что причиной стало тяжбы сей?
Поведай нам, любезнейший, скорей.
Крылов:
- Да выбирать мне давеча пришлось:
Героев-воинов уважить данью
Иль сохранить законопослушанье.
Но обо всем расскажет басня.
Лермонтов:
- Началось…
Крылов:
- Однажды волк собрал своих друзей,
Что Волками Ночными здесь зовутся,
И им сказал, что нужно байкернуться
В столицу европейских медведей.
Ну, стало быть, в Берлин поехать нужно.
Седлаем быстро все своих коней
И курс на Бюргер-штрассе держим дружно.
Но наш вожак бывалый не учел,
Что на границе польской встретит нас осел.
Уперся и ревет он: «Не впущу!»
От страха понаделали кордоны
На территории шенгенской зоны,
Уж лучше обратились бы к врачу.
Да, измельчал, одрях немецкий мишка,
Коль помыкает им с Америки мартышка.
Мы уговаривать осла давай и так, и сяк,
Но не отступит ни на шаг упрямый наш поляк.
Что делать? Надобно в объезд!
И хорошо – друзья-словаки есть:
Без лишних слов устроили нам вход.
Вот через день уж едем по Берлину
Орем «Катюшу» во всю голосину,
Пугая престарелый их народ.
Вернулись мы обратно дней чрез пять,
Наевшись вдоволь жареных сосисок.
Но, видимо, попал я в черный список,
И визы мне уж больше не видать.
Лермонтов:
- Ну что ж, коллега, мы тебе поможем:
Запрячем в чемодан тебя огромный,
Как въедем мы на польскую таможню.
Ты только будь бесшумным там и скромным.
Маяковский:
- А я поляка буду отвлекать –
Из брюк широких паспорт доставать.
Сказали – сделали. Прошло все гладко.
Крылова вынули из чемодана,
Он всем раздал еще по шоколадке
И заказал всем чая по стакану.
Крылов:
- Спасибо вам за все, мои друзья,
Услуги вашей не забуду я!
Есенин:
- Передавай привет там Лабутену.
Не слышал я, что он уже скончался.
Крылов:
- Я еду на могилу Лафонтена!
А с Лубутеном вашим не встречался.
Есенин:
- Ах да, прости, ошибся, виноват.
Запудрил все мозги мне Ленинград.
Допив свой чай, Крылов собрался скоро,
Обнял всех троекратно и простился.
И, игнорируя все уговоры,
К себе в вагон плацкартный удалился.
Меж тем уж солнце начало вставать,
И Пушкин всем велел ложиться спать.
На верхней полке мирно спит Есенин,
Напротив –развалился Маяковский,
На нижней - Лермонтов лежит, как Мавзоленин.
Лишь Пушкин лоб подпер по-философски:
Тревога в нем звенела все сильней…
До старта Евро оставалось восемь дней.
Оставим мы пока героев наших,
Но обещаю: к ним еще вернемся.
Их поезд медленно увозит дальше,
А мы их прямо здесь с тобой дождемся.
Ведь знаем мы уже про Уэльс - 3:0,
И смысла нет нам видеть эту боль.
;
Глава IV
Прошло всего каких-то три недели,
Как поезд бороздит обратно сушу.
На верхней полке скрючился Есенин,
Лицом к стене угрюмо отвернувшись.
Печальный Лермонтов глядит в окно,
А Пушкин повторяет: «Это дно…»
Напротив Пушкина Крылов трет очи.
Он хоть и не фанатом был, но все же
Проникся духом траура всеобщим.
Прискорбная картина – не дай, Боже!
Уж слышу от тебя вопрос немой:
«А где же Маяковский наш родной?»
«Спасибо» я скажу тебе, читатель.
Спасибо, что ты все еще со мною.
В порядке Маяковский наш приятель,
Уже неделю Вова – под Москвою:
Из Франции был выслан хулиган
За избиенье сотни англичан.
Вдруг Пушкин встал. Все на него взглянули.
Есенин повернулся с красным глазом.
Колеса поезда стучали, словно пули,
Покой купе пронзая раз за разом.
Обвел всех взглядом Пушкин, почесал свой нос
И с чувством, с толком, с расстановкой произнес:
- И пусть сейчас мы на щите,
И пусть надежда угасает,
Но за урок такой хотел
Сказать «Спасибо» небесам я.
И верю я: взойдет она -
Звезда российского футбола,
Возьмем медали, ордена,
И в чемпионских протоколах
Напишут наши имена!
Я думаю, на этой бодрой ноте
Пришла пора с героями проститься.
Ведь ждет меня бригада на работе,
И поезд дальше без меня помчится.
Светил мне творчества моих поэтов свет.
Теперь я тоже, хоть немножко, но поэт.
С тобой, читатель, должен я проститься.
Надеюсь, хоть разок ты улыбнулся,
Листая этой повести страницы,
И в атмосферу эту окунулся.
Ну что же, будь здоров, не унывай,
Верь в лучшее и все придет. Прощай.