Вчера в дочерней простоте
открыла разум пустоте.
О мать моя, куда идём мы
в мычании, в смыканье губ
по улице пустой и тёмной,
вдоль заводских высоких труб?
Какой мозаики разбитой
предметы спящие лежат,
на этой улице забытой
какие яблони дрожат
от ветра? – где ты, ветер-ветер,
ответь мне в яме бытия,
в какие призрачные сети
попала музыка твоя
упрямая? – но облетели
былые света лепестки,
в корявом и трухлявом теле
стучат суставами жуки,
я слышу звуки заводские,
а где же голоса людские,
и что за тени, тихи, наги,
в колеблющемся полумраке
идут себе, бредут в мерцанье,
как металлические цапли –
здесь тень от тени высока, –
куда идут, когда река
встаёт и смотрит чёрным оком
зеркальным, и в её глубоком
пространстве ни одной звезды,
а только щедрое забвенье
в одном глотке её воды.