Ночь снова привела меня на улочку, вдали от глаз витринных -
она, петляя меж стареющих оград, ведёт в тупик,
где, весь опутанный плющом, над остриями ржавых пик,
уже зажжён невидимой рукой фонарь старинный.
В нём свет живой проглядывает в тусклые оконца,
куда не проникают ветер, снег и влага капель.
Он, как и я, в условном мире заперт,
где неба нет, со всех сторон – лишь донце…
Приходит срок - фонарщик тайный в каждом зажигает свет,
и прячет тот огонь в оковы,
которые всё тяжелее от обид и от седого груза лет.
В пути - по-разному, как повезёт: клинок или подкова.
Фонарный кованый узор
под патиной времён скрывает память
засохших веток ревности и зависти шершавых ставень,
а я, как пришлый полуночный вор,
ворую свет - в надежде прошлое исправить…
Фонарь скрипит, но не отводит взгляд,
я закрываю от усталости глаза
и вижу то, что мне открытыми увидеть невозможно:
я всё простил и годы повернул назад,
и всё обрёл, что непреложно –
как будто на карающий клинок, взметнувшийся из ножен,
легко и невесомо
села
стрекоза…