Поранив тишину пустой квартиры,
В дверь постучал суровый почтальон.
Он за собой октябрьскую сырость
Принёс и, верно, был в неё влюблён.
В руке его обтрёпанно и тускло
Дрожал конверт, надорванный слегка.
Надорванность напоминала чувство,
Не уместившееся в тесноту листка,
Что жёлтым уголком торчал наружу
И скорописью бисерной рябил.
Хозяин был не дома. Он подружек
В тот вечер на симфонию водил.
Подружки были так себе, но все же
Искрился смех, и женское тепло
Вливалось, как инъекция, под кожу,
И это был достаточный предлог,
Чтоб адресат, чьё имя на конверте
Висело рядом с надписью "кому",
Забыл о том, что на подружек этих
Никто особо не пускал слюну.
Но был он с детства тем ещё пронырой,
Способным интересы извлекать
Изо всего. А у пустой квартиры
Лежал конверт, надорванный слегка.
Уже под ночь три пьяные фигуры -
Мужчина с парой женщин под рукой, -
Цинично критикуя партитуру
Симфонии, пришли к нему домой.
Одна подружка - та, что помилее -
Заметила лежащий у двери
Конверт. И, замерев за дверью,
Хозяину сказала: "Посмотри,
Тут письмецо какое-то, из Вены.
От девушки. Я тоже бы могла
Сбежать в Европу в девяносто первом,
Но не срослось. Дела, дела, дела".
Мужчина снял ботинки, причесался,
И краем глаза, словно в приговор,
Мыча мотив, похожий с венским вальсом,
Взглянул на надпись в строчке "От кого".
Скрывая дрожь, забрал конверт с посланьем,
Оставил двух подруг навеселе
Болтать в гостиной. Сам поплёлся в спальню,
Качаясь, как матрос на корабле.
Закапал свет из старого торшера,
И аккуратный почерк взмыл с листа,
Рассыпался и заскользил по нервам,
Перед глазами мутными представ:
"Привет, мой друг. Пишу тебе из Вены.
Далекий город. Это хорошо.
Любому человеку перемены
Идут на пользу. Если все прошло -
То боль смиренна. Временна. Фальшива.
Не испытав, удобнее судить.
А опыт - это просто реактивы,
Что могут пригодиться впереди.
Вот - пригодились. Я уже спокойней
Могу припомнить вычурный подъезд,
Твою фигуру в серой подворотне
И звездную приближенность небес.
Года спешат. Года, а не минуты.
Со временем я стала замечать,
Что каждый день стремится к абсолюту
Незначимости. Так горит свеча.
О, не подумай, доля скептицизма
Не притупляет чувственность. Отнюдь.
Она, как внутридейственная призма,
Лучи раздумий собирает в суть.
Я много повидала тут. И что же?
Пускай почище улицы, стройней
Ряды машин, у всех цветы в прихожей,
Но я тоскую по своей стране.
В ней нет меня. Поэтому сподручней
Со стороны смотреть и быть с собой
Предельно честной. Честность - это случай,
Происходящий редкою порой.
И я сочла, что не имею права
Пренебрегать собой. Исход один.
Когда вся жизнь в ушедших днях осталась,
Как знать что пригодится впереди?
Вперёд себя я посылаю слово.
Сюрпризы неуместны в этот раз.
К внезапному свиданию готовым,
Надеюсь, будет кто-нибудь из нас".
Он встал с кровати, пятерней ероша
Затылок взмокший, отрезвев при том.
Она вошла. Увидела в прихожей
Две пары туфель, лёгкие пальто,
Услышала визгливый бабский хохот,
Представила сплетённые тела
И где-то между выдохом и вдохом
На миг незначимый, но все же умерла.
Признала тщетным перелёт из Вены,
Готовая забыть письмо, и тут
Услышала знакомый голос: "Лена...
Ты будто сад в негаданном цвету.
Не ждал, не ждал. Теперь вернётся гомон
Воспоминаний недожитых лет.
Он стал мне чуждым и малознакомым,
Пока мы шли раздельно по Земле.
Но вот письмишко - разверзает воды
Забывчивости блеклой и тугой,
Как перед моисеевским народом.
Ты так легко девчоночьей рукой
Вдохнула в гладкость ежедневных копий
Стандартного сценария надлом.
Как жаль, что я ни капли не подобен
Тебе в умении идти ва-банк. Мой дом
Давно не чуял искреннего слова.
И вот оно - в оборванном письме.
Услышь меня, ты б не простила повод
Произнести подобный сентимент".
Гостиная притихла, навострила
Вмещённый в стены любопытный слух.
Прорезался писклявый голос: "Милый!
Ты с кем там говоришь? Давай к столу!
Мы в тумбе обнаружили мартини,
Арахис с солью. Может, где-нибудь
Оливки есть? Иди сюда, бесстыдник!
Нам скучно тут, как в цинковом гробу!"
Молчание. И та, что помилее
Решила по квартире променад
Устроить, взяв конечной целью
Найти ещё бутылочку вина.
Доковыляв лениво до прихожей,
Увидела зелёный чемодан,
Его владелицу и, смелость приумножив
Искусственно, произнесла: "Мадам,
Ты кто такая? Как сюда попала?
Ой, а сапожки! Где приобрела?
У нас в стране - больной и захудалой -
Нигде не отыскать такую блажь".
"Я - Лена. - отпарировала гостья. -
В квартиру дверь была не заперта.
А сапоги из Вены. Но Вы бросьте
Так отзываться о родных местах". -
"Из Вены? Ну какое совпаденье!
Представь, кисуля, мы, придя сюда,
Нашли письмо, и отправитель в Вене
Живёт. А это... Это что за чемодан?"
Из ванной вышел адресат - умытый,
Заметно освежевший и узрел
Картину, нестандартную для быта
Его квартиры, знавшей беспредел.
"Привет". - "Привет". - "Ты знаешь ее?" - "Знаю".
"И знаешь, для чего ей чемодан?" -
"Предполагаю". - "Предложить ей чаю?" -
"Спасибо, некогда. Пойду я". - "Но куда?" -
"Нет разницы. Верни письмо, так проще
Все возвратить на прежние места". -
"Так это ты?.. Посередине ночи?
Ну девка!" - "Хватит, Катя, перестань".
"А что такого? Я чистосердечно
Переживаю данный прецедент.
И вот ещё позвольте что замечу:
Подобного не видела нигде!
Ни в нашем кабаке на Патриарших,
Ни в киноклубе. Даже фитнес-зал,
Как не был бы интригами украшен,
Такой перипетии не вмещал!
Мариночка, пойдём, нам этой ночью
Уже не светит ни харчей, ни сна.
Наш кавалер другою озабочен,
Не без труда держа себя в штанах".
Подруги улетучились мгновенно,
И с лестницы орали на лету:
"Ну, тоже мне, приехала из Вены!
Видали мы такую лимиту!"
В прихожей адресат и отравитель
Стояли молча несколько секунд,
Недвижно усмиряли цепь событий
Внутри себя, стремились к потолку
Глазами, избегающе движений.
Казалось им, что нет уместных слов
И мыслей даже, что ещё важнее.
На чем им было строить диалог?
"Ну, разувайся, посидим с тобою.
К чему теперь томить себя зазря?
Оправдываться - дело молодое,
Для тех, кто думает, мол, что-то потерять
Ещё возможно под чужой идеей,
Среди тревог, бесчинства, суеты,
Которые нас холят и лелеют
От ползунков до каменной плиты.
Мне наплевать. Я равнодушен к тяжбам,
И к планам, коим сбыться не дано.
И к жизни, к смерти, ведь они, однажды
Соединившись, образуют ноль.
Семь лет назад, когда ты испарилась,
Оставив мне не мрак, не пустоту,
Но штрих свободы, я считал за милость
Поступок твой. Закончил институт,
Чуть было не женился на артистке,
Но лицедейство живо и вне сцен.
Два года пил все, что горит, и близких
Не вспоминал. Но для себя акцент
Я ставил на возвышенном и тонком.
Недостижимом, если хочешь, но
Приятели копались по пеленкам
Новорожденных чад и шли в кино
По выходным. Все реже появлялись.
Беседы истощились. Я звонить
Им перестал. Приятельские крали
Меня не выносили. Плыли дни.
Я вспоминал твои ресницы, кудри,
Предплечия в июльской наготе,
Чей вид был хрупок, свеж и целомудрен.
Теперь не тот. И дни уже не те.
Семь лет безмолвной безмятежной бездны
Текли спиралью, в никуда, а тут
Письмо из Вены, чемодан. В окрестных
Домах притихли и чего-то ждут.
Развязки ждут. Без исключений, каждый.
Евреи, цензоры, шпана при входе в клуб,
Водители без значимого стажа,
Портнихи, проститутки на углу,
Молоденькие мамы ждут и клерки,
Сталелитейщики, фиктивный патриот,
Пенсионерка, досчитав копейки.
Все ждут, когда же все это пройдёт.
Ждет мореход, министр, ректор в Меде,
Крикливая консьержка в проходной,
Окрестность ждёт, притихшие соседи,
И семь годков почти что - мы с тобой".
Парящий кипяток наполнил чашки,
Бренчали ложки, как колокола,
И гостья философские замашки
Хозяина квартиры пресекла:
"Оставь все это. Ожиданья, память...
Настало долгожданное "сейчас"!
Ушедшего не изменить. Словами
В грядущее не влить другой окрас.
Давай не станем тратить понапрасну
Ни часа больше, ведь уже семь лет
Рассыпались по барам, паркам, трассам,
Пока мы шли раздельно по Земле.
Что может быть печальнее и краше,
Чем время, растворившееся в нас?
Пока мы пьём, влюбляемся и пляшем,
Все ближе подступает тишина.
Я не хочу, прошу тебя, послушай,
Подсесть в тридцатку на валокордин,
Выскабливать осадок дней минувших
Из дёсен и мимических морщин
За тем лишь, чтоб предаться ностальгии.
Не рано ли списать себя в утиль?
Ах, эти годы, годы молодые,
Способные любого сбить с пути!
Дай руку мне. В согласии момента
Пусть добрый знак останется. Семь лет
Пришли к развязке. Нам позволит это
С тобой идти совместно по Земле".
Но он молчал. Тоскливо, монотонно
Позвякивала ложка, остывал
Пахучий чай. И поджигали клены
Глядящий в небо окнами квартал.
Она ждала с протянутой ладонью,
Как нищенка. В девчоночьей руке
Дрожала беззащитность и покорней
Себя не чувствовала ранее ни с кем
Ее владелица. Но не было ответа.
Рука руки не ощутила. Миг -
Пальто и сапоги уже надеты,
И шею скрыл стоячий воротник.
На кухне адресат давился чаем,
И сам не знал, чего он ждёт теперь.
Всесильность случая почти что осязая,
Он проклинал незапертую дверь.