Облака кочевали над рощей,
Превращались в лёгкий туман.
Ты была кучерявой и тощей,
Чем сводила меня с ума.
Набухало тяжелое лето,
Проминался скрипучий диван.
Ты молчала, и было заметно,
Что молчание верит словам.
Дождик сыпал прохладно и скупо,
Нас с тобою застав у реки.
Ты смеялась, губами ощупав
Мне затылочные позвонки.
Месяц нёс полуночную вахту
И от влажности душной вспотел.
Ты хотела болезней и страха,
Чтобы лучше узнать свой предел.
Первый утренний луч был проворен,
Грезам двигался наперекор.
Ты всегда говорила о море,
Если вдруг иссякал разговор.
Изразцы придорожного клёна
Волновались, как гарлемский блюз.
Ты признала себя поражённой
Перед незащищенностью чувств.
Горячо трепетали поленья,
Поднимая тепло до небес.
Ты искала во мне отражений,
Но нашла только противовес.
Грозовитость сиреневых вспышек
Так близка была, что не взглянуть.
Ты шептала, желая услышать
Кто откликнется на тишину.
Ветер, словно непризнанный автор,
Лепетал невесомо в ночи.
Ты спешила к далёкому "завтра",
Чтобы будущее приручить.
На щеках, как на яблоках спелых
Загорался румянец. И ты,
Предвкушая разлуку, смотрела
На иссохшие в зное цветы.
Скоро память в подкорке защемит,
Возвращаясь в привычную даль.
Это было прекрасное время,
Но я больше люблю холода.